Сенатор ответил на вопросы венгерского еженедельника «Демократа».
Больше года назад, когда началось вторжение, многие из нас в шоке смотрели на экраны. Сразу стало ясно, что мир, в котором мы живем, принадлежит прошлому. Как вы себя чувствовали утром 24 февраля 2022 года и каким, по вашему мнению, будет тот некий новый мир, очертания которого можно только разглядеть в данный момент?
Специальная военная операция стала реакцией на отказ «коллективного Запада» всерьез рассматривать предложения России по безопасности, выдвинутые в декабре 2021 года. Они включали: озабоченность безудержным расширением НАТО на Восток, его приближением к границам России, агрессивным военным освоением территории Украины. Словом, специальная военная операция – это не вторжение, а борьба за стратегическую безопасность России, за будущее следующих поколений на постсоветском пространстве.
Мир меняется. США и их союзники стремятся навязать международному сообществу однополярный мир, некий «порядок, основанный на правилах». Речь идет о попытке создания неоколониальной системы, в рамках которой все решения будут приниматься в Вашингтоне.
Однако кризис на Украине ускорил формирование многополярного мироустройства, в котором ключевая роль переходит к мировому большинству. К нему относятся не только Россия, но и Китай, Индия, государства Юго-Восточной Азии (особенно АСЕАН), мусульманский мир, Африка, Латинская Америка. Новые центры силы не готовы мириться с неоколониальным диктатом «коллективного Запада».
Государства мирового большинства выступают за честное и взаимовыгодное сотрудничество, а также учет интересов друг друга, в том числе и в сфере безопасности. «Коллективный Запад» цепляется за химеру «мирового господства», но его доминирование в мире обречено уйти в историю.
2022 год многих шокировал, но он стал где‑то геополитической кульминацией последних трех десятилетий. После 2014 года в качестве заместителя министра вы более плотно занимались Украиной. Как вы видите неизбежность этого столкновения?
Действительно, три десятилетия прошли с момента драматического распада СССР. Несмотря на устные обещания Запада не расширять НАТО на Восток, США и ЕС активно взялись за обработку общественного мнения на Украине и в других государствах постсоветского пространства. Они добивались установления над ними своего сначала идеологического, а потом и прямого военного и политического контроля. Конечной целью этих усилий было ослабление России.
Москва же честно работала на нормализацию ситуации на Украине. Подписанные в Минске в 2015 году договорённости стали результатом совместных усилий. И вот недавно Меркель, а затем и Олланд признались, что это был тактический ход, лукавство с целью выиграть время для военного оснащения Украины. Как можно после этого серьёзно говорить о договороспособности не только Киева, но и западных партнёров?
Как вы думаете, когда на самом деле началась эта война, в 2014-м, 2004-м или даже раньше?
У украинского национализма и сепаратизма есть своя длительная история. Некоторые считают рубежным предательство гетманом Мазепой царя Петра Первого в 1708 году. Другие полагают, что злобная русофобия возникла на территории Галиции в период после распада Австро-Венгерской империи и постепенно распространилась на всей территории Украины. Наконец, открыто фашистские формирования были созданы накануне Второй мировой войны такими деятелями как Шухевич и Бандера. Их злодеяния в период войны привели к колоссальным жертвам среди польского, еврейского, украинского и других народов. Напомню, что последние банды бандеровцев были разбиты Советской армией уже после Победы, в середине 50-х годов 20-го века.
Война национал-радикального режима в Киеве против собственного народа началась в 2014 году. Дала свои всходы идеология агрессивного украинского национализма, проповедовавшего ненависть к русским, венграм, полякам, представителям всех народов, живших на Украине и признававшего лишь поголовную «украинизацию».
Новый мир сейчас складывается на полях сражений Украины, прямо сейчас на Донбассе, где‑то в кровавом насосе Артемовска/Бахмута. Однако, слушая недавнюю оценку этого года, сделанную президентом Владимиром Путиным, кажется, что Россия воспринимает Украину как эпизод в этой истории и что Россия фактически ведет крестовый поход против Запада. Каковы фронты этой войны?
Логика совершенно в другом. На протяжении 30 лет Украина активно осваивалась Западом в качестве геополитического плацдарма для атаки на Россию.
Государственный переворот в Киеве 2014 года придал этому процессу новое кровавое измерение, создал условия для прямой агрессии против русских людей, живущих в Крыму и на Юго-Востоке Украины. В этих условиях Россия была вынуждена выступить в защиту дискриминируемого киевским режимом населения Украины и начать специальную военную операцию.
Мы не ведем крестовых походов, а боремся за обеспечение безопасности нашей страны, справедливое мироустройство, основанное на общепризнанных принципах международного права, в первую очередь, Уставе Организации Объединенных Наций.
В экономической войне Россия удивила Запад, так как вышла из прошлого года намного лучше, чем многие думали. Однако очевидно превосходство Запада в информационной войне. Как бывший пресс-секретарь МИД, в чем вы видите причину этого?
Историческая закономерность в том, что когда на Россию нападают – наше общество сплачивается. В этом главный секрет.
Что касается информационной войны, то западные СМИ по цинизму и умению перевирать факты действительно не имеют себе равных.
По личному опыту знаю, что в политике врать нельзя. Об этом нам часто говорил Евгений Примаков – наш наставник-министр. Он прав – оборачивается это большой бедой.
Однако полем битвы за мироустройство с Западом теперь стала Украина, где жизнь быстро переписала российские планы. Вы думали, что окончания спецоперации не будет и через год? Из недавних выступлений Владимира Путина и Джо Байдена складывается впечатление, что и Россия, и Запад готовятся к долгой войне. Мы знаем, что Россия обычно думает в длинных играх, но чье время сейчас в их пользу? Кто может продержаться?
Вооружая и финансируя киевский режим, Запад уже сейчас ведет войну с Россией руками Украины. При этом все четче звучит призыв к «победе на поле боя». Именно за стратегические интересы Запада гибнут сейчас бойцы Вооруженных сил Украины и мирные жители.
Чем больше западного оружия будет поставляться на Украину, чем более технически совершенные системы будут оказываться в руках киевского режима, тем дальше намерена Россия отодвигать эту угрозу от своих границ.
Видите ли вы шанс на прекращение огня в этом году? При каких условиях вы считаете это реальным? Как вы думаете, с кем России на самом деле следует договариваться об этом, с Украиной или с США?
Шанс для прекращения огня есть всегда. Беда в том, что Украина не принадлежит себе. И, видимо, Европа – тоже. Над ними нависает Вашингтон. Выводы делайте сами.
Я думаю, что Россия сейчас находится под давлением победы, но что для нее может значить победа? Что сейчас важнее, завоевание территории или влияние? Можно ли представить одно без другого?
Для нас это масштабный экзистенциальный поединок, борьба за выживание нашей Родины и народа. Из этого нашим противникам надо уметь делать правильные выводы.
Однако даже прекращение огня не принесет мира. Вам не кажется, что конечная цель США как раз и заключается в том, чтобы надолго сковать силы и энергию России в Украине, и тем самым полностью ослабить, разделить, а затем и ограбить Россию?
Боюсь, что расчеты на ослабление и разделение России нереализуемы. Мы – мощная и самолюбивая держава и сумеем за себя постоять. В дни испытаний наш народ объединяется в совместном противостоянии агрессору. Так произошло и на этот раз. Люди прекрасно понимают цели специальной военной операции, осознают, что речь идет о защите самого существования нашей страны. Поэтому Россия будет должным образом реагировать на попытки «коллективного Запада» нанести ущерб нашей стране. Ни в 19-м, ни в 20-м веке это никому не удавалось, не удастся и сейчас.
Если бы это удалось, то эскалация тайваньского вопроса привела бы к расколу Китая, затем Индии и Бразилии, тем самым подавив восстание глобального Юга. Могут ли эти события привести к Третьей мировой войне?
Россия делает все, чтобы упомянутой Вами Третьей мировой войны удалось избежать. Мы очень встревожены спекуляциями на эти темы, которые сейчас получили распространение на Западе.
На ваш взгляд, на каком этапе сегодня находится формирование так называемого глобального Юга? Когда может стабилизироваться новый многоцентричный миропорядок и где в нем может быть место России?
Вполне естественно, что в нынешней политической и экономической конфигурации мы вынуждены разворачиваться на Восток и Юг. Лобовая санкционная атака и злобная враждебность «коллективного Запада» не оставили нам выбора.
Роль стран глобального Юга в мировой политике и экономике поступательно возрастает. Одновременно повышается и его политическое влияние. Запад теряет статус монопольного центра мира. У государств мирового большинства возникает возможность напрямую устанавливать взаимовыгодные отношения друг с другом, не прибегая к посредничеству Запада. Попытки реставрации «однополярного мира» терпят поражение. Россия видит себя в качестве одного из центров формирующегося многополярного мироустройства, на равных взаимодействующего с Китаем, Индией, странами мусульманского мира, АСЕАН, Африки, Латинской Америки.
Будущие позиции России будут в значительной степени зависеть от ее отношений с Китаем. Китай является стратегическим партнером России, но не боится ли он тесных объятий Пекина в долгосрочной перспективе?
Китай остается стратегическим партнером России. Отношения с ним мы будем развивать всемерно. Переизбрание Си Цзиньпина на должность председателя КНР позволит обеспечить интенсификацию двустороннего сотрудничества по ключевым проблемам международных отношений.
Будем совместно работать над расширением интеграции на евразийском пространстве. Намерены развивать взаимодействие в рамках проекта Большого евразийского партнерства, который подразумевает синхронизацию интеграционных процессов таких структур как ШОС, АСЕАН, ЕАЭС и других.
Как могут развиваться отношения внутри треугольника Москва-Пекин-Вашингтон в ближайшее время?
Простите меня, но рассуждения на эту тему достойны отдельной монографии. В нынешней обстановке надо поступать прагматично и решать задачи сегодняшнего и завтрашнего дня.
Одним из региональных центров нового мироустройства могла бы стать Москва с интеграцией, охватывающей Северную Евразию. Однако текущая ситуация ослабляет влияние России на постсоветском пространстве. Как Вы, как дипломат, долгое время занимающийся регионом, видите восстановление пошатнувшегося доверия к России в регионе?
Именно на ослабление России была направлена политика Вашингтона и Запада на протяжении последних 30 лет. Убежден, что в этом заключается самая серьезная геополитическая ошибка Запада в отношениях с Россией и на международной арене в целом. К таким выводам, кстати, все чаще приходят западные политики и ученые.
Мы по‑прежнему активно работаем над расширением и углублением интеграции в ЕАЭС, тем более, что в 2023 году наша страна председательствует в союзе.
Кроме того, России уже приходится бороться за влияние в так называемом ближнем зарубежье, помимо Запада, с Турцией или даже Китаем. Каким вы видите будущее региона после окончания постсоветского периода?
Перед великими державами в эпоху динамичных изменений всегда стоит задача сбалансированного развития отношений с соседями. Конечно, это не обходится без конкуренции, в том числе в вопросах продвижения собственных идеологических подходов и экономических интересов.
В то время, в начале 2000-х, вы были послом в Лондоне, когда будущее отношений между Россией и Европой выглядело совсем иначе. Видите ли вы шанс возобновить отношения?
Действительно, до определенного этапа российско-британские отношения развивались по нарастающей, в спокойной и взаимовыгодной атмосфере. Позднее стало очевидным, что для Британии такое развитие отношений – лишь ширма для внедрения в наше общество собственных представлений о внешней и внутренней политике. Относительно будущего зарекаться не стоит, «никогда не говори «никогда»».
Обострившееся до крайности противостояние Запада и России поставило Венгрию в странное положение. Будапешт не настроен против Москвы и выступает за скорейшее прекращение огня, но при этом является лишь частью западного мира. Есть ли шанс на прагматичное сотрудничество в этих условиях?
Боюсь, что этот вопрос должен быть адресован венгерской политической элите. Хотя уже сейчас видно, что Будапешт пытается отстоять свое достоинство под серьезным внешним давлением.