Интервенция

Сто лет назад на российской земле разворачивались события, которые до сих пор влияют на развитие человечества. Тогда, в мае-июне 1917 г. многим казалось, что с распадом трехсотлетней монархии Романовых у страны вот-вот начнется новая жизнь. Правда, каждый представлял её себе по‑разному и мало кто полагал, что всего через несколько месяцев бывшую империю возглавит горстка людей, долгие годы сидевших в далекой Швейцарии и добравшихся до России только в апреле 1917, причем, с помощью немецкого генерального штаба.

Сам Питер был в ту пору наводнен агентами западных спецслужб, стремившихся собственноручно формировать новую российскую власть и ставить перед ней свои задачи. В итоге, слабое Временное правительство, брожение народных масс, целенаправленная дискредитация российской власти как таковой и массовые уличные акции привели к тем октябрьским дням, которые затем, по точному выражению американского публициста Дж. Рида, потрясли весь мир.

Нам не найти тех весов, которые бы с аптекарской точностью установили, до какой степени события 1917 года проходили под воздействием внешних сил, но что такого рода вмешательство, безусловно, было, могут отрицать либо невежды, либо не слишком добросовестные эксперты. В этом смысле то, что век спустя стали называть «цветной революцией», было вполне сродни ленинскому октябрьскому захвату власти.

В годы Великой Отечественной гитлеровские интервенты шли напролом, но были остановлены не только русским оружием и талантом полководцев, но силой духа огромной страны, вставшей на смертный бой. Не случайно последующие за фашистами генерации западных русофобов стали считать важнейшим способом разгрома нашей державы подрыв ее внутренних устоев, дискредитацию власти, противопоставление законным государственным институтам.

С появлением у нас ракетно-ядерного оружия коллективный Запад фактически исключил для себя сценарий прямой военной интервенции «в берлогу к русскому медведю». Основной упор был сделан на идеологические методы и навязанную нам гонку вооружений, призванную обескровить СССР экономически. Признаться, здесь Вашингтон и его сателлиты преуспели и вслед за Советским Союзом едва не развалили ее становой хребет – Россию.

Посчитав себя победителями, заокеанские геополитики и их европейские партнеры занялись глобальной корректировкой политической карты мира. В конце 1990-х годов они успешно стимулировали раскол Югославии, превратив Балканы в агломерацию небольших, зависимых от внешних центров управления государств. Одновременно Запад втянул в свои экономические и военно-политические структуры страны бывшего Варшавского договора и три прибалтийские республики распавшегося СССР. Причем в большинстве случаев зарубежным кукловодом не пришлось применять военную интервенцию – дело было сделано силами местной «пятой колонны», управляемой, как правило, из‑за океана.

Тогда же были предприняты небезуспешные попытки сформировать мощный антироссийский политический конгломерат на Украине. Именно гремучая смесь махровых националистов, одурманенных сказками про европейский рай обывателей, коррумпированных политиков и вороватых олигархов взорвалась потом на киевском Майдане, снеся не лучшую в мире, но вполне законную власть В. Януковича. Справедливости ради отметим, что сам тогдашний президент Украины вел себя, мягко говоря, не как национальный лидер и глава государства, безвольно сдавая «повстанцам» все рычаги управления, союзников и партнеров.

Между прочим, в начале нулевых, наблюдая за нарастающими попытками противостоять укреплению государства российского, мне, тогда депутату Государственной Думы РФ, удалось внести поправки в федеральное законодательство, запрещающие занимать пост Председателя Правительства России (а в последствии и иные знаковые для государственной безопасности посты) лицам, имеющим гражданство либо вид на жительство в иных государствах. Позже мы приняли также еще ряд запретов, защищающих органы государственного, регионального и местного управления от возможного влияния из‑за рубежа.

Кстати, такого рода внешнее влияние проводилось под лозунгами «демократизации и прав человека» неолиберальными политиками Запада не только в отношении России и стран Восточной Европы. Аналогичные явления наблюдались с начала нулевых на Севере Африки и Ближнем Востоке. Раздутый усилиями администрации Б. Обамы и верхушкой ЕС огонь «арабской весны» создал питательную среду для запрещенной в РФ ИГИЛ и прочего террористического отребья. Правда, здесь Брюссель оказался в прямом проигрыше, поскольку толпа обезумевших от гражданских войн беженцев хлынула прямиком в страны Европейского союза, а террористы-фанатики устроили серию массовых убийств в самом сердце Старого Света.

Если приглядеться к событиям на других континентах, то и там мы без особых усилий обнаружим последствия того, что справедливо именуется вмешательством во внутренние дела суверенных государств – т. е. делом противоправным с точки зрения общепринятого международного законодательства и устава ООН. Не случайно, когда российская делегация внесла в Межпарламентский союз свои предложения по принятию резолюции, осуждающей подобную практику, то нас поддержали парламентарии более 4/5 стран мира. Правда, для принятия этого важного политического документа на 136 Ассамблее МПС в Дакке в апреле текущего года российским сенаторам и депутатам понадобилось почти два года упорного труда, в том числе для преодоления яростного сопротивления нескольких западных государств, стран Балтии, Польши и примкнувших к ним постмайданных украинских властей.

Именно тогда, работая в рамках Постоянного комитета по миру и международной безопасности над сведением воедино всех многочисленных поправок к российскому проекту резолюции, автор этих строк стал участником поучительной дискуссии. Дело было так:

Сначала «западники» попытались одним махом «снести» весь текст, подготовленный путем многомесячного поиска компромиссов между представителями десятков государств на всех континентах. Когда их «лобовая атака» захлебнулась, они решили на основании распространённых ими же антироссийских фэйков положить текст «под сукно». Затем стали торпедировать каждый предложенный к рассмотрению параграф. Начали с названия.

В нашем заголовке было использовано слово «вмешательство» (interference). На что наиболее ретивые западные оппоненты возразили, что оно слишком расплывчато и может помешать «обоснованной критике диктаторских антинародных режимов». После неоднократных увещеваний, что положения о недопустимости вмешательства во внутренние дела суверенных государств уже давно фигурируют в ключевых документах ООН, они сменили тактику и предложили заменить «вмешательство» на «интервенцию». Мол, интервенция‑то действительно недопустима (видимо, вспомнили собственные страшилки о приписываемом Кремлю вмешательстве в американские выборы и политическую жизнь ЕС).

Не буду вдаваться в правовые и лингвистические детали (на русский язык слово интервенция /intervention/ буквально переводится именно как вмешательство). Но мне лично показалось, что это их сделанное практически «по Фрейду» предложение как нельзя лучше отражает суть происходящего, обостряет отношение к тому, что пытаются делать невоенными методами те, кто грубо вторгается во внутренние дела других, разваливая целые государства, сея гражданскую рознь, смуту, вызывая все новые и новые жертвы. Так что теперь автор старается вместо дипломатичного слова «вмешательство» говорить о прямой, преднамеренной интервенции наиболее агрессивных сил во внутренние дела иных государств и народов.

Инструментарий такой интервенции давно разработан и опробован, но при этом он постоянно совершенствуется с использованием самых передовых достижений науки и техники. В ход пускаются агенты влияния и мировые СМИ, социальные сети и прямой подкуп, грубый шантаж и незаконные санкции. Отвечая на все новые вызовы, мы усиливаем контроль над сомнительной деятельностью внутри своей суверенной территории нежелательных иностранных организаций и финансируемых извне структур, пытающихся на зарубежные деньги заниматься внутрироссийской политикой. При этом те защитные меры, которые принимаются в рамках российского законодательства, ни в какое сравнение не идут с настоящей «охотой на ведьм», ведущейся в США и ЕС под видом борьбы с «коварной Москвой».

Сказанное совсем не означает, что и нам следует вернуться к приснопамятной практике поиска
«врагов народа». Мы, как заметил российский президент В. Путин, обращаясь к Федеральному Собранию, «никогда не искали и не ищем врагов, нам нужны друзья». Но это отнюдь не означает попустительство интервенции во внутренние дела России, так как единственным источником власти в ней согласно Конституции является наш многонациональный народ и никто кроме него. В этой связи думаю, правильно было бы (с учетом новых обстоятельств и угроз) подойти к такого рода защите суверенных прав от ползучей идейно-политической интервенции более системно, в том числе еще раз внимательно взглянув на собственное законодательство и правоприменительную практику.