Концепция преемственности внешней политики

Утверждение Президентом России новой Концепции внешней политики Российской Федерации – это, безусловно, событие. А тот факт, что новый документ принимается всего спустя три года после появления на свет прежнего, вообще выводит его на уровень новости особого порядка, требующей глубокого осмысления. Ведь такого рода стратегические документы принимаются на долгосрочный период, и, коль скоро возникла необходимость появления новой Концепции, для этого должны быть веские причины.

Можно с уверенностью утверждать: дело вовсе не в том, что Концепция 2013 года была некорректной в какой‑то части или целиком, или не соответствовала реалиям на тот конкретный период времени. Просто изменились сами реалии, причем драматичным образом. Три года, прошедшие с даты принятия прежней Концепции внешней политики, оказались самыми насыщенными, начиная с окончания холодной войны. Безусловно, мощное влияние оказал украинский кризис – и то, как его восприняли в разных государствах. На новый уровень вышел международный терроризм. Хотя был достигнут значительный успех в урегулировании проблемы иранской ядерной программы, обострилась северокорейская тема, что не позволяет снимать с повестки дня угрозу расползания ядерного оружия в мире. Мощнейшие миграционные потоки и продолжающееся усиление (уже не только экономическое, но политическое и военное) азиатских гигантов привели к росту напряжения по осям Восток – Запад и Север – Юг. В фазу турбулентности вступил даже казавшийся стабильным Запад. Что наиболее важно для нас – успешно продвигается процесс евразийской интеграции. Все это требует адекватной оценки на концептуальном уровне и соответствующей внешнеполитической реакции со стороны Российской Федерации.

Тем не менее, я бы предостерег от поиска каких‑то революционных новаций в новой Концепции. И это важный момент, на котором стоит акцентировать внимание – тем самым обеспечена преемственность, последовательность и предсказуемость внешней политики России и, соответственно, ее самой как партнера и влиятельной мировой державы.

Хотя, конечно же, в документе появилось много нового, что сейчас активно анализируется специалистами. Новое проявляется не только в текстовом отражении изменившейся мировой и региональной обстановки. Например то, что в прежнем тексте было названо в качестве основных целей российской внешней политики, в новой Концепции перечисляется в виде задач – и это более корректно в смысловом плане, поскольку принципиальная цель одна: обеспечение национальных интересов и реализация стратегических национальных приоритетов Российской Федерации. В качестве отдельной задачи выделено упрочение позиций России как одного из влиятельных центров силы современного мира – эта идея фактически сквозной мыслью проходит через весь документ и обосновывается его положениями. При этом Концепция не выглядит конфронтационной по отношению к кому бы то ни было – напротив, готовность к взаимодействию подтверждается по отношению к любому из субъектов международной политики, включая те, которые сегодня ввели санкции против нашей страны. Безусловно, важный момент, поскольку, думаю, многие ожидали какого-го более акцентированного деления мира на друзей и врагов. Но это в высшей степени прагматичный документ, нацеленный на улучшение, а не на обострение международной обстановки.

В числе задач появилась и такая весьма актуальная, как укрепление позиций российских СМИ в глобальном информационном пространстве и доведение до международной общественности российской точки зрения на мировые процессы. С учетом уже фактически объявленной против нашей страны информационной войны появление этого пункта было практически неизбежным.

Отметил бы в этой связи и возросшую роль инструментов «мягкой силы» в Концепции-2016, среди которых значатся и информационно-коммуникационные, но прежде всего, конечно же, ресурсы гражданского общества. Соответственно, повышается и роль парламентской дипломатии, что мы сегодня наглядно видим в наших повседневных реалиях, когда нередко именно парламентские каналы оказываются ключевыми для диалога с рядом государств, принципиально свернувшими отношения с Россией на других треках.

Роль Федерального Собрания Российской Федерации в новой Концепции осталась неизменной, что означает – сохранение востребованности и важной миссии по законодательному обеспечению российской внешней политики и выполнению нашим государством его международных обязательств. Отметил бы также, что по‑новому, более глубоко в тексте прописаны задачи и возможности субъектов Российской Федерации в сфере международного сотрудничества. Вижу в этом и определенный сигнал и, одновременно, мандат непосредственно Совету Федерации поддержать эту активность регионов, на который, конечно же, готовы всемерно откликнуться.

В целом новая Концепция внешней политики, безусловно, намного более приближена к изменившимся реалиям современного мира, давая всем, кто так или иначе задействован в сфере внешней политики, весьма четкие ориентиры и параметры действий во внешних делах, задавая логику и конечный смысл этим усилиям. Считаю, что это очень своевременный и актуальный документ, из тех, что часто называют «матчастью», обязательной для изучения каждым практиком.