Государство – далеко не «шествие Бога по Земле»

Как один из потребителей «прелестей» (в кавычках и без) демократии и «услуг» (тоже в кавычках и без) государства, убежден, что главная задача в насыщении «демократического государства» позитивным содержанием и эффективностью в интересах народа – поиск оптимального баланса между ценностями демократии и государства. Причем оптимизировать этот баланс в меняющихся условиях – внутренних и внешних, экономических и исторических – необходимо постоянно.

Но правильное определение баланса требует концептуального признания демократии (народовластия) как первичного и в этом отношении самоценного явления. Государство – вторичное, производное от народовластия, представляющее ценность как инструмент. В этом качестве оно должно служить обеспечению народовластия (демократии) в той мере, в какой способно в конкретных исторических условиях с учетом предыдущего своего и мирового опыта.

Государство – далеко не «шествие Бога по Земле», даже в условиях кризисов. И насколько государству вообще и современному в частности можно и стоит доверять? Если можно, то чему? А чему не стоит? Вопросы эти не риторические, а всегда актуальные в конкретной практической плоскости для каждой страны. Мой опыт работы федеральным министром юстиции и сельского хозяйства, Президентом Чувашии, представителем Российской Федерации в Совете Европы и Комиссии по юридическим вопросам и правам человека в течение шести лет, дискуссии в международных профессиональных аудиториях, обмен опытом с коллегами из десятков, если не сотни стран позволяет утверждать, что все государства — от Японии, Южной Кореи и Китая до Италии, Франции и США – в той или иной степени криминализованы. Но это лишь часть проблемы. Потому что они еще и криминогенны, так как вольно или невольно порождают криминал – налогами, известной практикой распределения бюджетных денег законодателями, исполнителями, полицейскими репрессиями, чиновничьим рэкетом, срастанием государства с бизнесом (даже законным! И тем более – не вполне законным), тюрьмами, пенитенциарной системой и в других формах.

Поэтому и в наших подходах актуально успешно определить и поставить рамки государственного вмешательства как в свободу личности, так и в уровни власти и их компетенции, в экономику, социальную сферу, а теперь и в информационное пространство, чтобы уберечь свободу СМИ – «четвертую власть» — от деформации, чтобы она не приобрела те же пороки, что и представители первой, второй и третьей ветвей власти, плюс столь же корпоративно ограниченной. Интересно, какой вызову гнев, если предположу: нравственный потенциал, мера самоответственности перед обществом и гражданами сегодняшней российской прессы вряд ли дают основания считать ее учителем народа и воспитателем добрых нравов.

Несмотря на признание первичности и самоценности демократии, я бы не стал провозглашать: pereat mundus, fiat democratia (пусть гибнет мир, но торжествует демократия).

Демократию вряд ли можно отнести к абсолютным ценностям. Но она является универсальной ценностью. Многообразие форм демократии только подчеркивает и подтверждает универсальность принципов демократического устройства современных обществ.

Именно поэтому полезно и необходимо исследовать, каким образом эти принципы реализуются в нашей политической практике.

К сожалению, такие исследования чаще всего подменяются напыщенными и велеречивыми концепциями, суть которых сводится к обоснованию некоего особого пути, построения демократии с мифическими характеристиками, имеющими мало общего с исторической практикой. Авторы этих мифологем полагают, что память людей настолько коротка, что они уже забыли о таких новеллах государственного и демократического строительства, как полная и окончательная победа социализма, развитый социализм, коммунизм, предполагающий, кстати, полную победу демократии над государством и отмирание последнего. Жизнь уже ответила на эти изыски тогдашних политиков и политологов.

Представляется, что есть достаточно актуальные практические направления совершенствования деятельности для нашего государства, которые без потрясений и катаклизмов могли бы способствовать становлению демократии, основанной на универсальных общепризнанных принципах.

Например, бюрократизм как способ функционирования государственной власти неизбежен в любой сколько‑нибудь крупной стране (в любой системе он как сила трения в механизме). Может быть, его нет в Монако? Но если бюрократизм – неизбежное зло, то минимизировать его можно:

рационально организованной с учетом конституционного принципа федерализма бюрократией;

демократическим контролем со стороны гражданского общества, СМИ и одной ветви власти над другой (это опыт Германии, США, отчасти Англии и Франции).

Это не должно быть кампанией, как уже было много раз, а планомерным процессом с осязаемыми промежуточными результатами, с участием общественности, внешних экспертов и по‑настоящему свободных СМИ. Вряд ли стоит рассчитывать на то, что это участие сразу станет массовым и действенным, но нужен старт (сигнал к старту).

Все политики и эксперты говорят о верховенстве закона — родовом признаке демократии. Но если «танцевать от печки», то необходимо отметить, что наш главный закон – Конституция федеративного государства. Почему‑то случилось так, что рассмотрение проблем федерализма зачастую сводится исключительно к возможности и угрозам сепаратизма, отделения и т. п. Эти угрозы практически исчезнут, если принцип федерализма станет ежедневной политической практикой. И опять здесь важно начать процесс.

В соответствии со ст. 71 Конституции РФ федеральный центр наделен огромным объемом исключительных полномочий, в какой‑то степени и избыточных, на мой взгляд. Поэтому реально возникают проблемы их практической реализации.

В принципе, следуя Конституции, с точки зрения эффективности управления по ст. 72 (о совместном ведении) федеральному центру надо брать на себя только то, что действительно необходимо. Ибо прочим (не необходимым) федеральный центр и не сможет управлять эффективно. Влиять на регионы центр должен и обязан, но управлять ими он не может, поэтому и не должен. Управлять могут и должны профессионалы в рамках своей компетенции и ответственности. Но по вопросам совместной компетенции законодатель порой запутывает проблему еще больше. То ли в силу унитаристского мировоззрения, то ли в силу известного рефлекса «тянуть одеяло на себя», то ли в силу других более благородных причин.

Пример: согласно ст. 131 Конституции РФ, реформируя самоуправление, федеральный законодатель лишил субъекты Федерации права (которое они имели все годы советской власти) регулировать особенности организации местного самоуправления с учетом исторических и иных местных традиций. Напрашивается вопрос: неужели это компетенция федерального центра? Такой подход представляется не только неудачным, но и вредным как в текущем, так и в стратегическом планах.

Национальный уклад жизни, региональный менталитет, культурные традиции – это воздух экономики, экологическо-социальный климат. Без учета данных важнейших факторов Федерация не сможет полноценно работать! Нам крайне необходимо в складывающихся непростых современных реалиях историческое бремя России – интеграцию огромных территорий и очень разных наций – глубоко осознавая тему, обратить в плюс.