Какие там особые подвиги, братишка

Захар по духу был военным и стал им по жизни. В 39-м он прошел по горячему льду русско-финской. Быстро получил капитанские звездочки. Потом демобилизовался. Младшему брату Давиду рассказывал, что это была просто мясорубка, и чтобы вырасти из рядового в капитаны, ума много не надо было. Там капитанов не успевали хоронить, какие тут особые подвиги, братишка. Потом сорок первый. 

«Братья и сестры» по радио, и старшего призвали вновь. Танкисты очень нужны были родине. Два года Захар дрался и выживал. Изредка его короткие письма долетали до младшего Давида. Тот читал их и молился о старшем. 

Из писем он не узнал, что в 42-м Захар на своем танке в одиночку разгромил роту пехоты противника, защищая атакованный КПП, и горящий вернулся на базу. Танк потушили и Захара отправили прорываться к окруженным гвардейцам. Окружение он прорвал, но машину еще раз подожгли, а самого ранили первый раз, и ранили тяжело.

За тот бой он получил свой орден «Красной звезды».

Потом ржавые бинты, госпиталь и тыл. В госпитале узнал, что жена и ребенок попали на оккупированную территорию. 

Через месяц он попросился на фронт. На то самое Белгородское направление — к семье.

Никто не знает почему, но именно так распорядилась судьба, чтобы в сорок третьем, в составе 5-й гвардейской армии, танкист Захар Смушкин попал под Прохоровку и сгорел. 

Жену с ребенком он так и не нашел.

Весной сорок пятого ад на планете закончился. Младший брат вырос и стал инженером. Потом встретил и полюбил. В шестьдесят третьем, во время хрущевской оттепели, у них родился сын. Давид знал, что это вернулся Захар. Он знал это двадцать долгих лет. Знал и ждал своего старшего брата. Адрес той деревни он помнил из пожелтевшего письма. Того самого, которое выпало из рук их матери, когда она его прочитала.
Через двадцать лет он был там. С вокзала на такси приехал на кладбище. 

Вышел, уже был вечер. Остановился около входа, могила танкистов была братской. Идти не смог. Так и просидел до ночи.
Вдруг голос рядом, маленький пацаненок и вопрос: «Дядя, что вы здесь сидите, пойдемте к нам домой!»

Обычная семья. Узнали историю и оставили ночевать. Постелили хозяйскую постель. Эту историю про погибший экипаж помнили все. 
Было наступление. 5-я гвардейская танковая армия лоб в лоб схлестнулась со 2-м танковым корпусом СС. 

Танк был штабной, легкий. Захар в люке на полкорпуса.Мина. Экипаж — сразу, ему посекло всю спину, но жил он еще несколько часов. 
Похоронили всех вместе. А танк притащили и поставили на кладбище, чтобы место не забыть. 

В днище дыра была огромная, все местные ее видали.Утром Давиду сказали, что знают женщину, у которой жили тогда танкисты.

Пошли к ней. Дом был закрыт.

Нашли ее на рынке.

Первое, что она сказала, увидев Давида: «Вы не брат Захара?»
 — А вы его помните? — только и смог произнести он, горло сжало пружиной.
 — Конечно, помню. Он все время про своего младшего братика семилетнего рассказывал,- помолчала немного, — А еще он жизнь мне и деткам моим спас. Нас бомбить тогда начали. Мы‑то, деревенские, по домам разбежались, прятаться… Захар влетел, меня из дома вытолкнул, кричит: «Беги!» Я ему: «Дети там, дети в доме!» Он в дом, их в подмышки, и в окно выпрыгнул. А бомба в сенях разорвалась. Он сильный парень был…Каждый год в деревне под Прохоровкой видят сутулого маленького старичка. Он всегда приезжает не один. 
Он приезжает к своему Захару.