Нацист? Сиди и смотри!

Не надо быть экспертом, чтобы видеть зигзаги нарастания нацистских настроений в бывшем СССР. Отчасти это связано с разочарованием во всех символах советского величия, к которым относится и наша победа во Второй мировой войне. Отчасти и с тем, что в условиях идеологической бездарности молодые люди чувствуют одиночество.

Примитивных способов укрыться от одиночества немного. И все они радикальные: алкоголизм, наркомания, нацизм. Причем нацизм такая же болезнь, как и две первые. Болезнь на грани преступления. Как наркоман на определенной стадии болезни не остановится ни перед чем, чтобы добыть заветную дозу, так и нацист. Только он начинает убивать. Рано или поздно.

Таким образом, пора бы поставить вопрос о принудительном лечении от нацизма. Не столько о политической борьбе с ним, хотя и она важна, и не об уголовном преследовании, ведь оно и так есть, а именно о насильственной диспансеризации с последующим водворением в помещение крытого типа.

Концепция клиники, в которой могут лечить нацистов, должна чем‑то напоминать тюрьму. Хотя и не до конца. Скорее, это экспериментальная изоляция, которая призвана не столько лишить свободы, сколько вернуть ее человеку — и притом в его же дурную голову. Это своеобразный контрольный выстрел. Ведь любой нацист когда‑то был человеком. С этим никто не будет спорить?

Режим содержания в этой колонии-больнице должен быть следующий: 8 часов — сон, 16 часов — непрерывные работы над собой, минус еда, минус мыльно-рыльное время.

Лечить, разумеется, при помощи наркологов и деятелей искусства. Наркологи должны занять человека медицинскими практиками. Здесь вполне пригодились бы методики доктора Якова Маршака. Ключевым же лицом в излечении нациста должен стать художник в нормальном метафорическом смысле этого слова. И для этого не нужен Герман и Сокуров, скорее, их советы и их шедевры.

Еще в детстве, в 1986 году, мы смотрели гениальную ленту Элема Климова «Иди и смотри». И хотя видел я ее всего один раз — запомнил на всю жизнь. До сих пор помню животный ужас, который почувствовал тогда на просмотре в ДК Володарского. А еще помню следующий день в школе, где весь наш «А» класс, бывший на просмотре фильма «про войну», на переменах кучковался и обсуждал его. Улыбок не было вообще. Кстати, Стивен Спилберг перед съемками «Списка Шиндлера» обязал всех актеров посмотреть именно это советское кино.

После такого фильма нацистом быть нельзя. Вещи, подобные «Иди и смотри», должны стать фундаментом культурной части излечения нацистов, расистов, экстремистов и тому подобное.

В заданном ограниченном пространстве надо показывать им бесчисленную хронику войны и лагерей в формате художественном, документальном, любом. Причем не просто показывать, а заставлять смотреть. Держать их за головы, чтоб не отворачивались. Своего рода метод из «Заводного апельсина» Стенли Кубрика, где антигероев перевоспитывали насильственным показом преступных мерзостей всех мастей. Забавно, но именно «Заводной апельсин» являлся характерной наколкой в группе питерских неонацистов-убийц под предводительством Воеводина, недавно осужденных. Причем Воеводина навечно.

А почему навечно, если через годы такой Воеводин блевать начнет от своего же прошлого? Надо его выпустить, лет через 20, на поселение, с обязательным условием – продолжать работать над излечением себе подобных. Ведь специалист. Трудно поспорить — после всех его безумств.

Управлять такой колонией должен не тандем, как это было принято недавно в современной России, а триумвират. Ортодоксальный начальник исправительно-трудового учреждения, обеспечивающий достойный режим, – такой, знаете ли, без чувства юмора, с обветренным Сибирью выразительным лицом, который может сказать: «Зона на колени!» И зона на колени встанет. Помимо него — профи-нарколог, да способный художник.

При этом ненавидеть они должны не осужденных, ведь врач в психиатрической лечебнице не возмущается неадекватностью пациента.

Линейными менеджерами такого учреждения или надзирателями могли бы стать бывшие нацисты, но уже здоровые. Всю эту систему можно выстроить, и такая колония должна быть одна, уникальна и на виду. Что касается скучных правовых новелл по этому поводу, то обсуждения в обществе неминуемы, но, по‑моему, с предсказуемым положительным результатом.

А на воротах выбить надпись. Да такую, чтобы не терялась историческая параллель. Неонацисты всегда радуются лозунгу перед входом в Освенцим: «Каждому свое». Не надо уподобляться. Надо взять клятву «Ку-клукс-клана»;»Мы посвящаем сердце, разум и тело сохранению цивилизации». Слово «белой» оттуда только уберем.