Новая таксономия правовых систем

11–13 мая 2023 года состоялся Петербургский международный юридический форум (ПМЮФ) – грандиозное мероприятие, в котором ежегодно принимают участие крупнейшие специалисты в области теоретической и практической юриспруденции, представители бизнеса и органов государственной власти для обсуждения насущных проблем законотворчества и правоприменительной практики. С учетом складывающихся геополитических реалий в центре внимания участников ПМЮФ в этом году – суверенитет в праве.

Имел честь принять участие и выступить с докладом на панельной дискуссии «Дружественные» и «недружественные» юрисдикции: новая таксономия правовых систем».

Ниже предлагаются ключевые тезисы моего выступления.

1. Новым критерием таксономии правовых систем является политико-правовая позиция, которую занимают те или иные страны (группы стран) по отношению к нашей стране. С учетом обновленной Концепции внешней политики Российской Федерации предложил подумать на тем, чтобы в отраслевом законодательстве была предусмотрена легальная классификация юрисдикций на конструктивно настроенные, нейтральные и недружественные, каждой из которых соответствовал бы определенный правовой режим ведения внешнеэкономической деятельности: национальный режим, режим наибольшего благоприятствования и режим дискриминации соответственно.

2. Приходится признать, что односторонние принудительные меры (санкции), принимаемые внутри отдельно взятой юрисдикции (то есть в пределах действия государственного суверенитета), будут и дальше применяться вне зависимости от положений Устава ООН. Означает ли это, что таким односторонним санкциям не может быть положен предел? Ни в коем случае, ровно наоборот. С моей точки зрения, должны быть признаны неправомерными и нелегитимными, более того, считаться актом агрессии по международному праву экстерриториальные санкции и вторичные санкции. Имеются в виду те случаи, когда санкции вводятся в целях воспрепятствования межгосударственным отношениям третьих стран. Для такой квалификации есть все юридические основания, так как тотальные экономические санкции с экстерриториальным эффектом имеют все признаки агрессии: а) вводятся против суверенитета и политической независимости другого государства; б) несовместимы с Уставом ООН, то есть подрывают международный правопорядок и, в частности, принцип мирного урегулирования международных споров; в) нарушают права человека, поскольку их цель – причинение имущественного вреда гражданам (в данном случае нашей страны) вопреки всеобщему принципу равенства (формула о равенстве теперь применяется с оговоркой «за исключением граждан подсанкционных государств»).

3. Все более очевидно, что господство США и других недружественных стран в международных делах обеспечивается преимущественно за счет использования доллара в мировой финансовой системе. Зависимость от доллара – это фактор, который западники используют для оказания политического, экономического, правового давления и шантажа на развивающиеся страны, в том числе при проведении голосований в международных организациях. Как известно, механизм экстерриториального действия законодательства США основывается на так называемом принципе «минимального контакта» или «длинной руки» (long-arm statutes). В последние годы факт использования в международных сделках доллара США, равно как проведение расчетов через американские банки, стало толковаться как достаточное основание для автоматического распространения на участников таких сделок юрисдикции США с возможностью применять против неугодных лиц различные санкции: от штрафов до тюремного заключения. Отказ от доллара и переход к торговле в национальных валютах – стратегическая задача. Очень важно, чтобы помощь государствам в переходе на национальные валюты оказывали и представители бизнеса, которые непосредственно заключают контракты и осуществляют платежи. Для этого необходимо включать в международные контракты мультивалютные оговорки без привязки к валютам недружественных стран, а использовать, скажем, корзину валют стран БРИКС.

4. Все вышеперечисленные аспекты могли бы быть учтены при разработке двух важных документов – Стратегии развития внешнеэкономической деятельности России, а также единого, комплексного Федерального закона «О внешнеэкономической деятельности РФ», необходимость принятия которого назрела давно. По разным оценкам, насчитывается свыше 30 федеральных законов и до тысячи подзаконных актов, регулирующих различные сферы внешнеэкономической деятельности, что обусловливает потребность в кодификации законодательства.

В заключение отметил, что изначальную архитектуру системы международного права как общей, равноправной и равнодоступной для всех акторов можно сравнить с городской архитектурой Нью-Йорка (не в смысле американского города, но в смысле месторасположениях штаб-квартиры ООН), где из начальной точки А в искомую точку Б можно добраться по перпендикулярным друг другу стрит и авеню вне зависимости от искусственных препятствий типа дорожных пробок и перекрытий улиц. К сожалению, сегодня эта система стала более похожей на городскую архитектуру, условно говоря, Парижа, Брюсселя или Лондона, где центр не объехать, а из точки А в точку Б можно добраться только в зависимости от доброй или злой воли «организаторов движения».

Как итог, идеальной конструкцией системы международного права, если продолжать аналогии с градостроительством, мне представляется условная модель Санкт-Петербурга, где спланированная регулярность улиц удачно дополняется естественной нерегулярностью рек и каналов, пронизывающих город, но в результате делающих его ещё более проходимым, а значит — ещё более комфортным для жителей и гостей.

За что мы так и любим Санкт-Петербург.