Мюнхенская конференция по безопасности: из недосказанного

В среду принял участие в весьма важном мероприятии – специальной сессии Мюнхенской конференции по безопасности, посвященной отношениям России с Запада. Особенность данной онлайн-дискуссии в том, что она является прямым продолжением первой сессии, состоявшейся в феврале также в онлайн-формате с участием президентов США и Франции, а также федерального канцлера Германии.

В принципе сама Мюнхенская конференция изначально и была создана для обсуждения проблем в узком «атлантическом» кругу. Но на этот самый известный ныне в мире форум в сфере проблем безопасности приглашают известных гостей и из других стран. Как известно, именно на Мюнхенской конференции по безопасности произнес свою знаменитую речь Президент России В.В.Путин в 2007 году, которая в итоге и получила неофициальное название «мюнхенской».

На этот раз в сессии, помимо основного докладчика, в роли которого выступил я, приняли участие около 30 политиков, экспертов, представителей бизнеса и СМИ. Увы, не всем удалось высказаться и задать вопросы. Среди тех, кто получил такую возможность, был бывший федеральный канцлер Австрии В.Шюссель, статс-министр МИД ФРГ Н.Аннен, экс-посол США в России М.Макфол, член Палаты лордов Великобритании А.Хелик, парламентский секретарь МИД Латвии З.Калниня-Лукашевица, директор Французского института международных отношений Т.Гомар, Президент ИМЭМО РАН А.Дынкин, спецкор «Коммерсанта» Е.Черненко и, разумеется, президент Мюнхенской конференции по безопасности В.Ишингер.

К сожалению, весьма узкие временные рамки, заданные организаторами для основного доклада, не позволили и мне полностью изложить все те мысли, которые хотелось бы довести до моих собеседников из Европы и США. Хотя, конечно же, я постарался максимально широко обрисовать наши подходы к ключевым проблемам современности.

Пользуясь данной возможностью, хотел бы воспроизвести целиком все то, что было и сказано, и недосказано, в мюнхенском формате.

Так сказать, версия «Мюнхен+».

Первое. Спустя семьдесят пять лет после окончания Второй Мировой войны мир находится если не в худшем состоянии, то близко к этому (хуже было только во времена Карибского кризиса). Вопрос в интерпретациях: на Западе и в России по‑разному видят причины этой ситуации, следовательно – и разные пути выхода из нее.

После войны, когда США ощущали себя победителями до такой степени, что применили ядерное оружие, баланс был восстановлен только благодаря конструкции Совета Безопасности ООН с его институтом вето. Это был баланс, основанный на, так называемом, взаимно гарантированном уничтожении. Но мир, даже разделенный Берлинской стеной, стремился к общей цели — коллективная безопасность. В результате нашим предшественникам потребовалось всего 30 лет, чтобы пройти путь от Потсдама до Хельсинки, к заключительному совещанию СБСЕ. Всего 30 лет! И ещё в два раза меньше, 15 лет, чтобы от Хельсинки прийти к Парижу, к Хартии для новой Европы.

А что удалось сделать нам с вами за те же тридцать лет от Парижа до сегодняшнего дня? С точки зрения международной обстановки — практически ничего. Даже обиднее: наше поколение провалило миссию. Черпая при этом из провала только убежденность в собственной правоте и не слушая других. Позади — тридцать потерянных лет, не оправдавших надежды, причем не только россиян.

В Вашингтоне, Брюсселе или в том же Мюнхене могут сегодняшнее положение дел считать переходным к «дивному новому миру» через трансформацию своих противников из «автократий в демократии». Но Запад ошибается в главном: нет конфликта ценностей, а есть конфликт интересов. В результате такой ошибки Запад обретает не союзников, а непреодолимых оппонентов.

Второе. В чем видим причину сегодняшнего положения дел мы, в России? Хельсинки и Париж наши предшественники делали вместе. Хельсинки — с пониманием, что мы разные, но нужно сосуществовать. Париж — с надеждой, что мы одинаковые и что все у нас получится.

Я помню время, когда заканчивалась «холодная война» и распадалась мировая социалистическая система во главе с СССР. Для России уход от конфронтации к сотрудничеству был собственным осознанным выбором. Не поражением в «холодной войне», а победой над тоталитаризмом в своем обществе и добровольным отказом от доминирования над странами Восточной Европы. Мы были готовы к решительным переменам во внутренней и во внешней политике, исходя из того, что наше общее будущее в новой Европе, и в особенности безопасность, будут неделимыми, как это и было прописано в Парижской хартии.

Но Запад вышел из «холодной войны» с ощущением победителя, которому не нужно ничего менять в своем поведении, а надо только и далее расширять собственное влияние. Отсюда — ставка на усиление НАТО, а также претензии альянса на управление уже не только в пределах собственной компетенции, то есть на североатлантическом пространстве, но и вне этих пределов, в глобальном масштабе.

Однако на этот раз, после завершения «холодной войны», баланс восстановлен не был. Произошло разделение сферы безопасности на привилегированную, для единственного сохранившегося военного блока — НАТО, и на остаточную, для всех остальных.

Но еще опаснее тенденций в военно-политическом планировании оказались, с точки зрения России, изменения ментального характера, в мировосприятии. На Западе возникла иллюзия собственной исключительности, праве на истину в последней инстанции и на управление окружающим миром. Как следствие – Запад перестал обращать внимание на точку зрения других. Вы советуетесь только друг с другом, черпаете ощущение собственной правоты из взаимной внутриблоковой поддержки. Неоднократно наблюдал этот феномен именно на мюнхенской конференции.

Выступая за партийный плюрализм во внутренней политике, в международных отношениях Запад парадоксальным образом пытается установить своего рода «однопартийную» либеральную модель, где большинство право только потому, что оно большинство, и где инакомыслие воспринимается как угроза. Процитирую одного из авторов либеральной теории «открытого общества» Карла Поппера: «Если те, кто обладает властью, не охраняют институты, обеспечивающие меньшинству возможность проводить мирные изменения, то их правление является тиранией». Десятилетиями Запад сужал пространство применения принципов демократии в мире, оставляя их только для внутреннего потребления. Поэтому из международных отношений исчезли равенство, уважение суверенитета и невмешательство во внутренние дела. Ушла демократия.

Третье. Пройдена ли точка невозврата к принципам, заложенным в Парижской хартии для Новой Европы? Многие здесь скажут — да, пройдена, ведь это Россия, мол, не справилась со своими имперскими комплексами и пытается вернуть себе Европу силой, объявив Западу гибридную войну устами президента В.В.Путина здесь же, на Мюнхенской конференции в 2007 году.

Мы в России, разумеется, так не считаем. Замечу в скобках, что российский отсчет идет еще с 90-х годов, когда принимались решения о расширении НАТО, бомбардировках Югославии и поддержке антироссийских сил на постсоветском пространстве.

Но, не вдаваясь в перечисление взаимных претензий, подчеркну главное: если кому‑то кажется, что Россия на самом деле осознает правоту Запада, но из принципа ведет себя иначе, чтобы этому Западу досадить, то это совершенно неправильная точка зрения. Россия искренне считает опасной зацикленность Запада на монополярности мироустройства. Несбалансированная система производит продукт, отвечающий интересам только ее создателей и только в краткосрочной перспективе (то же расширение НАТО, поощрение «цветных революций» на постсоветском пространстве или силовое свержение режимов на Ближнем Востоке). В долгосрочной же перспективе такая система генерирует, как и любое ручное и уже в силу этого недемократичное управление, множащиеся и все более непредсказуемые вызовы и угрозы, причем и ее создателям, и всем остальным.

Мы в России видели эту опасность изначально. Именно поэтому примерно через 15 лет после Парижа здесь же в Мюнхене Путин говорил, что мир движется в противоположном направлении от Хартии. Говорил с искренней тревогой и с обозначением красных линий, за которыми — конфронтация. Которая, к сожалению, и произошла. Рекомендую, кстати, перечитать эту речь сегодняшними глазами, и вы поразитесь, насколько она по нынешним временам конструктивна и насколько она не потеряла свою актуальность.

 Тогда, в 2007 году, так называемое «мюнхенское сообщество» не услышало или сделало вид, что не услышало российских обеспокоенностей. И в этом смысле происходящее спустя еще почти 15 лет – это прежде всего ваша ответственность. Не удивляйтесь, когда я обращаю эти слова именно к вам. Известный американский дипломат и политик европейского происхождения Дуайт Морроу метко заметил, что «партия, которая объявляет своей заслугой дождь, не должна удивляться, когда ее обвиняют в засухе».

На Мюнхенской конференции еще в 2020 году был введен термин: «Westlessness» (буквально — «беззападность», то есть отсутствие Запада в мире). В этом термине, как по Фрейду — тревога Запада за мир, в котором он не будет доминировать. Для Запада это — синоним хаоса и войны всех против всех по Гоббсу. Выход в Мюнхене неизменно видят в формуле: «больше Запада!». Ну а мы в России, да и во многих других странах, видим проблему не в том, что Запада слишком мало, а в том, что его слишком много, что он слишком самоуверен и слишком сконцентрирован исключительно на собственных, а не коллективных интересах.

Четвертое. Что делать?

Прежде всего — вернуться на позиции критичной самооценки собственных действий. В отношении России на этот счет говорится все возможное и невозможное, в том числе и в Мюнхене. Но я сейчас о том, что в Мюнхене не звучит. В свое время глава Мюнхенской конференции господин Вольфганг Ишингер дал точное описание последствий Майдана: «Украина потеряла Крым и Донбасс, Россия потеряла Украину, Европа потеряла Россию, а мир потерял стабильность». Но в этой конструкции не хватает изначальной части — анализа того, а можно ли было предотвратить такое развитие событий? А главное — какую роль в них сыграла позиция Запада, последовательно поощрявшего антироссийские настроения на Украине, обещавшего ей членство в НАТО и не только не осудившего, но фактически поддержавшего госпереворот в 2014 году?

А еще Западу следует признать, что его репрессивная политика не работает. Россия не просит снимать санкции – тем, кто их ввел, самим предстоит определить, где кончается упрямство и начинается здравый смысл. Санкции не дали искомого результата просто потому, что поведение России было реакцией, а не инициацией. Россия не собиралась бросать вызов Западу, но вызов был брошен ей. А потому налицо целый перечень бессмысленных действий, которые, не достигая эффекта, обостряют конфронтацию: демонизация России, поучения в ее адрес, попытки сдерживания нашей страны в ее внутреннем социально-экономическом развитии. Скажу больше — эти действия дают прямо противоположный задуманному эффект, не изменение российской политики, а ее консолидацию.

А теперь о том, есть ли возможность консолидировать уже нашу общую политику? С точки зрения России, совершенно точно есть. Для этого требуется «всего лишь»:

— отказаться от концепции порядка, основанного на правилах: она не принимается значительной частью международного сообщества, а значит – никогда не будет универсальной;

— определить красные линии, за которыми начинается вмешательство во внутренние дела;

— запустить диалоговые механизмы, целью которых должен быть на первом этапе возврат к принципам Хельсинки (мирное сосуществование), а затем — к принципам Парижа (неделимость безопасности и всеобъемлющее сотрудничество).

В конечном итоге ответственность любой влиятельной политической силы в современном мире, включая и западную либеральную «партию», — выстроить систему международных отношений по инклюзивному, а не эксклюзивному принципу. Пока же в трансатлантической «партии» тон задает фракция натовских новобранцев, добивающаяся прямо противоположной цели — исключения России и иных неугодных из процесса принятия глобальных решений.

По сути эта цель не достижима, слишком многообразен мир. Но вам на Западе предстоит справиться с этой внутренней фракционной борьбой, поскольку она не отвечает и вашим собственным интересам. И Россия, разумеется, желает Западу успеха в привнесении в его внешнюю политику здравого смысла. Мы не настолько уж и отличаемся друг от друга. Россия договороспособна и всегда готова поддержать универсальные правила и инклюзивные системы принятия решений. В конечном счете никто не будет против по‑настоящему демократического, либерального мирового порядка. Но только если не превращать его в синоним единовластия группы стран с господствующей либеральной идеологией в соответствии с порядком основанном только на их правилах.

Единственным же правилом, на котором должен основываться общий для всех порядок, должен быть следующий принцип: нельзя позволять себе делать то, что запрещаешь другим. Или, иначе — нельзя запрещать другим то, что позволяешь себе делать сам. Вроде бы простая формула. Но наложите ее, эту формулу, на собственные действия Запада, с одной стороны, и на его претензии в адрес России, с другой, и вы поймете, как далеки мы все еще от ее воплощения на практике.

Но альтернатив нет и не будет. Путь только один, и он у нас всех общий — назад в будущее, к новым «Хельсинки» и «Парижу». Надеюсь, что предстоящая в Женеве встреча президентов России и США будет первым шагом в правильном направлении.