Гайдар шагает впереди

На днях политику и общественному деятелю Егору Тимуровичу Гайдару исполнилось бы 65 лет. В связи с юбилеем в эфире радиостанции «Эхо Москвы» воспоминаниями о реформаторе поделились его соратники Геннадий Бурбулис и Анатолий Чубайс. Отвечая на вопрос ведущей о том, как в 1991 году Гайдар оказался в Правительстве, экс-госсекретарь России лирически заметил: «Можно с улыбкой сказать, прежде всего потому, что он был внук великого Аркадия Гайдара и великого Павла Бажова. Вот это такое удивительное романтическое сочетание. Вот этот некий такой лиризм, романтизм, сентиментализм в трудный момент для Бориса Николаевича – выбрать ответственного и надежного – сыграл ключевую роль».

Что бы там не говорил многоуважаемый Геннадий Эдуардович, но было все, мягко говоря, несколько не так. А если точнее – совсем не так. Тому свидетель – автор этих строк, бывший тогда, три десятилетия назад, министром юстиции РСФСР.

…Поздняя осень – время малоприятное. А в 1991 году тяжело и трудно было всем жителям СССР. И вовсе не из‑за капризов погоды. Некогда могучий «Союз нерушимый республик свободных» дышал на ладан. На полках магазинах было безнадежно пусто. После печально известного августовского путча работа союзных управленческих структур была парализована. А нам, членам российского Правительства, мало что удавалось сделать. Причина проста: не было денег, своего полноценного бюджета. Помнится, мой друг Борис Федоров, возглавлявший Минфин, сетовал, что не столько из‑за скудости казны, сколько из‑за отсутствия Центрального Банка у РСФСР он связан по рукам и ногам и не может проявить свои профессиональные творческие способности, выстроить и реализовать эффективную финансовую политику. К тому же главу первого российского Правительства Ивана Степановича Силаева поставили у руля Межреспубликанского экономического комитета СССР, чтобы он экстренно спасал умирающее союзное народное хозяйство. Совмином России тогда в качестве исполняющего обязанности руководил Олег Лобов. Крайне необходим был полноценный премьер-министр.

В этих непростых условиях, когда старое рушилось, а новое еще не выросло, у Бориса Николаевича Ельцина сложилась практика: проводить ночные мозговые штурмы с участием наиболее близких и доверенных лиц. Не раз и не два в неделю, а гораздо чаще собирались мы у Президента за небольшим круглым столом, чтобы обсудить насущные экономические и социальные проблемы. Расходились далеко за полночь. Конечно, речь шла и о назначении главы Правительства. Может быть, нескромно прозвучит, но упоминалась и моя фамилия. Кандидатуру предложила Ельцину влиятельная депутатская группа Верховного Совета РСФСР «Демократическая Россия». Политик Сергей Юшенков, известный адвокат и общественный деятель Борис Золотухин, руководитель Инновационного совета при главе российского Совмина, министр без портфеля Юрий Лебедев решили, что Николай Федоров достоин возглавить Правительство. Помню, Юрий Альфредович, мой сосед по даче в Архангельском, где жили многие министры и даже Борис Николаевич Ельцин, привез ко мне тогдашнего генерального директора Кировского завода Петра Семененко, предложив ему попробовать свои силы в качестве первого вице-премьера, отвечающего в моем Правительстве за экономический и промышленный блок. И Семененко согласился…

Но когда Президент спросил, готов ли я стать главой Правительства России, честно ответил: «Нет». Считал и сейчас считаю, что тогда не обладал достаточным управленческим, хозяйственным, производственным опытом. На это место нужен человек более тяжелой весовой категории. Вопрос о назначении премьера вновь повис в воздухе.

И вот в начале ноября 1991 года на очередном совещании, можно даже сказать, заседании нашего «малого Совнаркома» Бурбулис, немного помявшись, завел речь о том, что есть у него на примете один человек, достойный стать у руля Правительства. И протянул Борису Николаевичу папку. «Указ Президента Российской Советской Федеративной Социалистической Республики….», — протяжно и громко начал читать Ельцин. «Назначить исполняющим обязанности Председателя Правительства РСФСР Егора Тимуровича Гайдара»…Уже молча прочел остальное и после паузы продолжил: «Президент Борис Николаевич Ельцин. Москва. Кремль». Снова медленно, чуть ли не по буквам и с раздражением произнес, словно ему очень неожиданным показалось это сочетание: «Егор Тимурович Гайдар. Кто он такой?»

И тут мимо меня по направлению к Бурбулису стремительно пролетела та самая злополучная папка с проектом указа. И раздался грозный возглас Бориса Николаевича: «Что это Вы мне подсовываете, Геннадий Эдуардович? Что это такое?» Госсекретарь России покраснел, съежился под тяжелым взглядом Президента и спрятал бумаги под стол. Мы с Михаилом Полтораниным, министром печати и информации, переглянулись: «Гайдар? Почему вдруг?» Недоуменно пожал плечами и Сергей Шахрай, глава Комитета Верховного Совета РСФСР по законодательству.

Казалось бы, судьба Егора Тимуровича была решена. Как вдруг через день, 6 ноября 1991 года, появляется на свет Божий указ. Ельцин сам возглавил Правительство (такой вариант мы предлагали Президенту), а своим замом по экономическим вопросам сделал……того самого Гайдара. В нашем узком кругу знали, что Бурбулис после долгой беседы все‑таки уломал Ельцина и добился назначения своего ставленника на высокий пост. И о себе, любимом, не забыл: стал первым зампредом Правительства, сразу после Бориса Николаевича. Любил Геннадий Эдуардович, как это нередко бывает, не подпускать нас, министров, к Президенту. Словом, действовал как «серый кардинал» и, говоря словами Пушкина, «лукавый царедворец». Но, надо сказать, слава Богу, Борис Николаевич мудро игнорировал потуги Бурбулиса и всегда откликался, по крайней мере, на мои просьбы, инициативы, всегда отвечал на звонки, сразу же приглашал к себе для обсуждения оперативных вопросов.

С Гайдаром мы, можно сказать, подружились. За время работы в Правительстве он всегда поддерживал инициативы министра юстиции. Да и человеком оказался открытым, приятным в общении. Хотя Бурбулис и занял пост первого вице-премьера, но главным в кабмине был все‑таки Егор Тимурович. В том числе и потому, что возглавил объединенное специально под него Министерство экономики и финансов.

Интересно, что брошенный Ельциным Бурбулису указ все‑таки увидел свет. Но лишь через семь месяцев – в июне 1992 года, когда Борис Николаевич возложил на Гайдара исполнение обязанностей Председателя Правительства Российской Федерации. Однако народные избранники уперлись и не утвердили кандидатуру Егора Тимуровича. Так он и проработал с приставкой «и. о.» до декабря 1992 года. Тогда Ельцин вопреки результатам мягкого рейтингового голосования, на котором более чем убедительную победу одержал Секретарь Совета безопасности Юрий Скоков, чем «гайдаровцы» были очень напуганы, представил депутатам кандидатуру Виктора Степановича Черномырдина.

Мне, можно сказать, посчастливилось, будучи министром юстиции и членом Совбеза, часто общаться с Юрием Владимировичем Скоковым, у которого была своя, альтернативная гайдоровской экономическая программа. Кстати, советником по вопросам экономики у него тогда работал Андрей Рэмович Белоусов, нынешний Первый заместитель Председателя Правительства РФ. Но это уже особая история со своей драматургией, о которой, Бог даст, смогу рассказать отдельно.