К вопросу о суверенитете, идеологии и правовом развитии России

В последнее время достаточно часто можно услышать разного рода комментарии, касающиеся вектора правового развития нашего государства и проблематики идеологии, различные, порой диаметрально противоположные оценки воплощенных в жизнь за последние несколько лет законодательных инициатив, направленных на совершенствование регулирования широкого круга отношений, начиная от гражданского общества и заканчивая уголовно-правовой политикой.

Однако, прежде чем предметно рассуждать о правовом развитии и конкретных мерах, которые должны быть приняты в рамках правопорядка, следует обозначить контекст такого развития и учесть ряд важных условий. В частности, непременно необходимо обратить внимание на тот факт, что объективной реальностью сегодняшнего дня является неиссякаемое стремление ряда государств приобрести главенствующее положение на международной арене, под любыми предлогами избежать межгосударственного сотрудничества и применения основного инструмента международного права – диалога.

Как ни парадоксально, в своих попытках пересмотреть сложившийся в период после Потсдамской конференции миропорядок и распространить собственное влияние далеко за пределы национальных границ некоторые из зарубежных государств своими действиями только помогли нашей стране принять в качестве руководящей идеи внешней и внутренней политики необходимость всестороннего обеспечения государственного суверенитета.

Как показывают опыт санкционных кампаний против России и безуспешные попытки российских граждан и организаций обжаловать соответствующие ограничительные меры в судебном порядке, право, его институты и правозащитные механизмы в контексте иностранной антироссийской риторики перестали иметь какое‑либо значение, уступив место политической целесообразности и экономической выгоде. В этой связи крайне примечательным является рассмотренное Европейским судом в 2017 году дело, в рамках которого ни аргументы о превышении Советом Европейского союза его полномочий при введении ограничительных мер в части их реализации вне рамок тех целей, для достижения которых они были предоставлены, ни аргументы о нарушении принципа пропорциональности при введении санкций не повлияли на поддержку Европейским судом политики Европейского союза, направленной на международную изоляцию России.

Необходимо полагать, что таким образом для ряда иностранных государств политическая целесообразность приобретает качество идеологии, определяющей цели реализации государственной политики. Это та новая реальность, которая охватывает все большее число государств. В свою очередь, подобный подход является вызовом для тех стран, которые становятся объектом агрессивной внешней политики, что предопределяет необходимость принятия максимально эффективных мер, направленных на сохранение суверенитета и государственности как таковой.

В этой связи определение обеспечения государственного суверенитета в качестве идеологии является наиболее логичным и обоснованным выбором любой страны, которая стремится обеспечить защиту собственных граждан, и Российская Федерация в этом отношении отнюдь не является исключением.

Вместе с тем, многие вспомнят о том, что Конституция Российской Федерации содержит запрет на установление государственной или обязательной идеологии. Однако, все не настолько очевидно и однозначно, как это может показаться на первый взгляд.

Смысл конституционной нормы о недопустимости общеобязательной идеологии – не в том, что идеология, национальная идея запрещена как таковая. Это совершенно не так. Откуда вообще пошла норма части 2 статьи 13 Конституции о запрете идеологии? Это ведь был своего рода страх конституционного законодателя, страх возврата к советской идеологии, к моноидеологическому обществу. Но давайте зададим себе вопрос – может ли быть государство и общество без идеологии? Конечно же нет, идеология есть абсолютно в любом обществе. Здесь не стоит уходить в крайности, это, условно, как сказать, что либо запрещена одежда любого цвета, кроме красного, либо цвета в одежде запрещены в принципе. Второго просто не бывает. Поэтому идеология – это более сложная материя, чем может показаться на первый взгляд.

Нужно заметить, что и патриотизм, о чем заявлял Президент Российской Федерации, и государственный суверенитет, и сохранение национальной культурной идентичности – это все элементы российской идеологии на настоящем этапе, российской национальной идеи.

К слову, в теории конституционного права есть концепция, которая именуется «конституционный патриотизм». Ее разработчиком был немецкий философ Дольф Штернбергер. Эта концепция в своей основе предполагает не слепое «восхваление» государства его гражданами только в связи с тем, что они имеют гражданство этого государства, а поддержку гражданами идеи конституционной законности и необходимости обеспечения приоритета прав и свобод человека в максимально широком спектре отношений, поддержку создания эффективных механизмов защиты нарушенных прав. Такая концепция в качестве составной части национальной идеи в полной мере согласуется и с положениями российской Конституции, и с тем вектором государственного развития, по которому движется Россия.

Правовое развитие государства является неотъемлемым элементом любого современного правопорядка. В этой связи хотелось бы более подробно остановиться на освещении ряда наиболее актуальных вопросов, связанных с законодательными инициативами последнего времени. Так, одной из важнейших сфер общественной жизни, требующей соответствующей правовой охраны, является информация, информационное поле. Сейчас, к сожалению, очень распространена практика так называемых fake news. Фейковые новости играют явно деструктивную роль, и государство, парламентарии, мы это прекрасно понимаем. Задача государства состоит в создании так называемого «фильтра грубой очистки», который призван не допустить попадания в информационное поле заведомо ложных сообщений и новостей. Именно для этого на рассмотрение Государственной Думы был внесен законопроект, предполагающий введение административного штрафа за распространение в СМИ и в информационно-телекоммуникационных сетях заведомо недостоверной общественно значимой информации, преподносимой в качестве достоверной. СМИ, иные лица, распространяющие информацию, во всяком случае должны осознавать свою ответственность за эффект от распространяемой ими информации.

Другой немаловажной инициативой является установление ответственности за оскорбление государственных символов и публичных служащих в сети Интернет. В связи с тем, что соответствующий вопрос получил колоссальное внимание со стороны общественности, необходимо еще раз подчеркнуть – законопроект, направленный на определение ответственности за оскорбление публичных служащих и государственных символов, не предусматривает запрета на критику органов власти в Интернете. Если даже просто бегло ознакомиться с текстом инициативы, можно понять, что предлагается установить ответственность именно за оскорбление представителей власти, выражение неуважения по отношению к государству, обществу, государственной символике.

А относительно критики представителей власти – она, конечно же, необходима, без нее невозможна свобода слова и демократическое общество, политический плюрализм. Так что противодействовать ей никто не планирует. Но только если такая критика имеет конструктивный характер и не направлена на мобилизацию каких‑либо радикально настроенных политических сил.

В деятельности государства всегда есть ряд слепых зон, на которые так или иначе необходимо обращать внимание. Деятельность иностранных агентов до недавних пор была одной из таких слепых зон. Как показала практика, если отношения не регулировать, и есть лазейки для обхода действующего законодательства, всегда находятся соответствующие заинтересованные лица. Так и было с регулированием деятельности иностранных агентов.

Между тем, следует напомнить, что российское законодательство об иностранных агентах существенно более либерально, чем аналогичное регулирование в США, где иностранными агентами может быть признан максимально широкий круг субъектов – как юридические лица любых организационно-правовых форм, так и физические лица и структуры без образования юридического лица. Поэтому, когда многие говорят о чрезмерной жесткости российского законодательства об иностранных агентах, просто забывают, что наше регулирование стало лишь ответом на попытки вмешательства во внутреннюю политику России со стороны зарубежных структур. И с этой задачей наше законодательство справляется.

Заметим, что в среде государствоведов с суверенитетом как качеством государства, качеством публичной политической власти принято связывать своего рода «состоятельность» государства, способность его институтов осуществлять всю полноту политики без произвольного – помимо его воли де-факто или де-юре – вмешательства каких‑либо иных субъектов, действующих вне рамок национального правопорядка.

Резюмируя сказанное, напрашивается вывод, что те усилия законодателя, которые в последние годы предпринимались для обеспечения суверенитета Российской Федерации в различных сферах, являются осознанным движением правопорядка в направлении полноценного и самостоятельного функционирования государственных и общественных институтов, свободного от вмешательства со стороны. Это и составляет идеологический каркас российского правопорядка.