Присутствие России в Сирии – стратегическая эффективность

Знание причин вовлечения России в этот ближневосточный конфликт имеет для России не только идеологическое значение, оно заставляет Запад правильно проводить «красную черту» признания такого участия, то есть понимать реальную, а не декларируемую готовность России защищать свои интересы.

Во‑первых, ИГ это не просто террористическая организация, которая открыто угрожает России, ее боевики-выходцы из России и стран бывшего СССР уже сегодня проникают на территорию нашей страны с планами подрывной деятельности. Поэтому Российская Федерация вполне естественно предпочла «импорту» самих джихадистов к себе домой свой «экспорт» боевых ударов по террористам на Ближнем Востоке.

Во‑вторых, Россия стремится сохранить свой имидж надежного союзника в любых обстоятельствах, даже когда союзнику приходится очень тяжело. Верность высоко ценится на Ближнем Востоке и не только там.

В‑третьих, наша страна со времен СССР обладала статусом ключевого игрока в ближневосточном урегулировании, и поэтому она не может позволить бесцеремонно вытеснить себя из региона, в котором уже 60 лет имеет стратегические интересы.

В‑четвертых, считаю, что последние поражения правительственных войск Сирии свидетельствуют о крайнем истощении наличных ресурсов, истраченных страной за 4,5 года войны. К этому привела фактическая блокада и поддержка мятежников и захватчиков Западом, Турцией и нефтяными монархиями, которые вместе колоссально превосходят режим Асада в силах и средствах.

Ситуация особенно обострилась в последние полгода, когда конфликты среди врагов официального Дамаска реально сошли на нет. Другими словами, именно с марта этого года «светская» оппозиция, «умеренные» исламисты и боевики «Исламского государства» стали плотно координировать свои наступательные действия. В результате последовавших поражений возникла угроза потери главных «логистических пунктов» и дробление удерживаемой правительством территории. Параллельно была создана угроза критически важной части ресурсной базы.

Таким образом, подтвердился давно предсказанный в Дамаске прогноз. В 2014 году Башар Асад на вопрос, как долго он удержится, ответил, что ресурсов хватит на год с лишним.

Некоторые обозреватели называют и другие причины военной активизации России – отвлечь внимание от внутриэкономических проблем, скрыть политические проблемы на Украине или запугать Запад своей мощью или непредсказуемостью. Но я считаю эти обстоятельства не очень серьезными.

Запугать – не запугать, но, тем не менее, впечатление на «мировую западную общественность» эта операция уже произвела. Миру был представлен еще один (наряду с Крымом) шедевр политического и военно-стратегического планирования российского руководства. Правда здесь был еще элемент среднесрочного предвидения и стратегической подготовки, но качество исполнения многоходовой гибридной военно-политической операции было таким же высоким. Работа велась на политическом, дипломатическом, военном и информационном уровнях, в очень тесном согласовании (то, что сегодня называется «гибридным» подходом).

В своеобразной «дорожной карте» данной операции было предусмотрено подключение таких организованных или умело использованных мероприятий-событий, как подготовка аэродрома в Латакии, информационный центр в Багдаде, интервью с Ю. Асадом, доклад в Конгрессе США о провале военной подготовки «отрядов умеренной сирийской оппозиции», острый миграционный кризис в Европе. Завершает эту своеобразную «дорожную карту», целый каскад «звездных» событий: выступление Путина на Генассамблее в ООН, встреча с Б.Обамой, запрос Сирии о военной помощи, принятие Советом Федерации решении о посылке ВС в Сирию и наконец сами удары.

Запад впечатлен такой исключительно высокой исполнительской эффективностью своего стратегического оппонента. Думаю, что «партнеры» вынуждены признать Россию как ведущее лицо глобальной политики.