Пациент скорее мертв…

Решение России приостановить с 11 марта свое участие в заседаниях Совместной консультативной группы по Договору об обычных вооруженных силах в Европе является, по сути, техническим, и нет смысла искать здесь большую политику. Это результат своего рода ревизии того, что сейчас действует в Европе, а что – нет, и лишь создает иллюзию наличия некой договорной базы, обеспечивающей безопасность в Европе. Этого нет, и надо смотреть правде в глаза.

Сам ДОВСЕ уже давно стал неработоспособным, и решение России полностью приостановить действие ДОВСЕ никак не связано с архитектурой европейской безопасности, а является естественной реакцией российской стороны на многолетнее бездействие ее партнеров по договору. Когда договор подписывали в 1990 году в его первоначальном виде, он создавался еще как документ межблокового противостояния между странами НАТО и Варшавского договора, то есть учитывал вооружения нынешних восточноевропейских членов альянса на советской стороне.

С завершением «холодной войны» в 1997 году была подготовлена его адаптированная версия, которая учитывала произошедшие изменения в расстановке сил. В то время Россия, в том числе и я в моем качестве председателя комитета Госдумы по международным делам, старалась сделать все, чтобы этот вариант ДОВСЕ реально заработал. Если бы эти усилия были поддержаны западноевропейскими странами, документ реально мог стать одним из столпов коллективной безопасности в Европе. Однако к середине 2000-х годов из 30 стран, подписавших соглашение, его ратифицировали всего четыре государства – включая нашу страну. Ни одно из государств НАТО не последовало нашему одностороннему примеру. На мой взгляд, пример более чем наглядный, если говорить о том, кто блокировал процесс, а кто демонстрировал доверие к партнерам.

Таким образом, сегодня фактически по‑прежнему действует первоначальная редакция ДОВСЕ от 1990 года, которая настолько устарела, что некоторые его положения выглядят уже просто курьезными – например, обычные вооруженные силы в странах Балтии отнесены этим документом к Ленинградскому военному округу в составе СССР. Но сохранявшиеся национальные квоты согласно договору обеспечивали НАТО вполне законную возможность добиться чуть ли не троекратного перевеса над Россией по обычным вооружениям.

Россия неоднократно подтверждала готовность продолжать работать в консультативных механизмах, в 2007 г. мы предложили созвать чрезвычайную конференцию по обсуждению проблем с выполнением договора странами НАТО, но никакой реакции на это не последовало. Сложилось впечатление, что нашим партнерам ДОВСЕ попросту не нужен, и сейчас этот механизм окончательно превратился в ширму вместо реального контроля над обычными вооружениями, вводя в заблуждение общественность европейских стран, будто бы у нас есть некий работающий инструмент в этой сфере. Его нет, ссылки же на договор 1990 года нелепы, поскольку он был написан для совершенно иных реалий, а адаптированную – и ратифицированную Россией – версию «похоронили» именно страны НАТО. Фактически же договор «умер» еще в 2011 году, когда по инициативе США был прекращен диалог между Россией и НАТО о новом режиме контроля над обычными вооружениями в Европе. Но сегодня, конечно же, кому‑то очень хочется в духе актуальных трендов представить ситуацию так, будто Россия коварно и вероломно нарушает какие‑то прочные договоренности, чем создает некие угрозы своим соседям.

На самом деле, вооружения НАТО в Европе и сегодня превышают российские по разным параметрам почти в 3 раза. Но, как известно, под украинский «шумок», в ЕС заговорили о собственной объединенной армии, в странах Балтии и в Польше просят США разместить дополнительную военную технику, всячески демонстрируя друг другу и своему населению решимость отражать мифическую «российскую агрессию», а потому сейчас очень выгодно сделать вид, что ДОВСЕ «скончался» из‑за все той же России, а не из‑за их собственных действий. Мы, в свою очередь, можем лишь сожалеть, что «железобетонная» позиция наших западных визави в Европе по принципу «или как скажем мы – или никак» привела к опаснейшей ситуации, когда в Европе осталось критически мало верификационных и сдерживающих механизмов, которые бы обеспечивали мир для всех без исключения.