Люди принимают перемены, но не революцию. Интервью В. Матвиенко газете «Аргументы и факты»

За белых или за красных?

Игорь Черняк, «АиФ»: — Валентина Ивановна, этот номер газеты выходит накануне Дня народного единства и юбилея Октябрьской революции. В начале года, отвечая на вопрос «АиФ» о том, как стране отмечать столетие Октября, вы предложили провести в обществе широкую дискуссию, которая бы способствовала достижению гражданского мира. Но достичь этого, похоже, не удалось, любой мало-мальски важный вопрос в России по‑прежнему вызывает ожесточенные споры, будь то диссертация Мединского или фильм «Матильда». Как вы думаете, состоялась ли цивилизованная дискуссия? Или люди опять поделились на красных и белых?

Валентина Матвиенко: — Дискуссия по поводу столетия революции действительно состоялась. Прошло много конференций, «круглых столов» — в научных учреждениях, вузах, на парламентских и других площадках. Огромное количество публикаций в СМИ, выступлений в социальных сетях. И это очень важно, так как теперь мы лучше чувствуем настроения, доминирующие в обществе в связи с Октябрем 1917 года. Видим, что при всём разбросе мнений есть понимание того, что Русская революция — событие планетарного масштаба. Она стала величайшим потрясением для миллионов людей в России, но вместе с тем изменила ход мировой истории, имела как негативные, так и позитивные последствия.

В ходе обсуждений звучали очень разные оценки, но жёстко конфронтационного тона не было. Безусловно, у нас есть те, кого можно назвать приверженцами «белых» или «красных», но их немного, политическую погоду в России они не делают. И потому не могу согласиться с утверждением, что Россия, как и сто лет назад, переживает какое‑то противостояние, раскол. На мой взгляд, в обществе нет трещины, которая бы делила его на противостоящие лагеря, разводила людей по разные стороны баррикад. Да, идут споры, подчас жаркие, звучат разные мнения. Но это нормально: мы открытое, демократическое общество. По‑другому и быть не должно. Важно, что в стране есть свобода выражения мнений. Как важно и то, что дискуссии, обсуждения Октября, не рождают политической конфронтации, люди не идут «стенка на стенку».

— Если представить на минуту, что мы с вами вернулись на 100 лет назад, кого бы вы скорее поддержали: красных или белых?

— Сегодня, зная, как развивались события, сложно ответить однозначно. Понятно, что к 1917 году в стране созрели предпосылки для перемен, их ждало общество, практически все его слои. Очевидной была слабость институтов царской власти, как следствие — государство не смогло ответить на запросы общества, провести требуемые реформы. Царизм рухнул. Но при всём при этом любая революция — это прежде всего разрушения, потрясения. Бывает так, что начинают её из лучших побуждений одни люди, а плодами пользуются другие. Новая, советская власть в своём желании добиться перемен допустила много ошибок. Это и разрушение церкви, гонения на верующих, и изгнание из страны цвета русской интеллигенции, и насильственная коллективизация, политические репрессии, — много чего можно вспомнить. Общество должно, анализируя эти события, делать выводы и двигаться вперёд.

И, как мне представляется, мы такие выводы уже сделали, уроки из своего прошлого извлекли. По данным социологических опросов, люди хотят перемен, но при этом не хотят революции. Более 90% опрошенных заявили, что они против революционных преобразований, за эволюционный ход развития. Иными словами, люди не хотят ни нового Февраля, ни нового Октября. Россия уже исчерпала свой «ресурс» революций: всё, достаточно.

Кстати, если мы вспомним не 1917, а 1991 год, то тогда ведь тоже было понятно, что в обществе созрел, даже перезрел запрос на реформы, на перемены, на оздоровление политической жизни. Но, к сожалению, все эти перемены, перестройки были проведены с огромными издержками. А ведь можно было проводить реформы продуманно, последовательно, поэтапно, без «разрушения до основания». В результате мы понесли колоссальные потери, потеряли промышленность, довели народ до нищеты. Притом, что в целом вектор развития был задан правильно: рыночная экономика, конкуренция, многопартийная система, демократия. И президенту Путину, который пришёл к власти в начале 2000-х, потребовались колоссальные усилия, для того чтобы, сохраняя этот вектор развития, осуществить «сборку» государственности, страны, уберечь общество от хаоса, новых революций и кровопролития.

— С одной стороны, Россия давно отказалась от коммунистической идеологии, вернулась на капиталистические рельсы, а с другой — Ленин продолжает лежать на Красной площади. Либералы требуют его вынести, коммунисты — оставить как некий символ. Реально ли, на ваш взгляд, прийти к какому‑то общему знаменателю, определиться с кумирами и ценностями?

— Ленин на Красной площади — это тоже часть нашей истории. И я считаю, что идти напролом, ломать через колено в таких вопросах нельзя. Уверена, когда‑то перезахоронение произойдёт. Его следует осуществить тогда, когда общество придёт к консенсусу по этой теме. Пока же есть ещё целое поколение, для которого имя Ленина значит очень многое. Эти люди вправе рассчитывать на уважительное отношение к своим убеждениям, идеалам, которые они пронесли через всю свою жизнь. Ещё один очаг противостояния стране не нужен. И поэтому, я думаю, будет найден какой‑то спокойный, неконфликтный способ решения этой проблемы. Может, путём референдума, что позволит выявить мнение большинства. Но это будет не сегодня и не завтра.

 «Перед отцами и дедами не стыдно»

— Не слишком ли мы вообще зациклены на своём прошлом? Героическое или трагическое, но это всё‑таки прошлое, а жить, наверное, надо настоящим. Что же может нас объединять в настоящем? Что, кроме деяний Минина и Пожарского 400 лет назад, мы будем вспоминать в День народного единства?

— Я бы не стала недооценивать роль исторической памяти народа. Обратите внимание, повышенный интерес к ней имеет место не только в России, но и в других странах. Потому что в условиях глобализации возрастает риск потери своей идентичности, размывания национальной культуры, традиций. Мы не должны потерять себя, превратиться в манкуртов, в Иванов, не помнящих родства. Ведь государство — как дерево, которое растёт из корней, питаемых историей. Если не будем знать своей истории, то как дальше будем развиваться?

Без осознания прошлого не может быть ни жизнеспособного настоящего, ни достойного будущего. Обращение нации к своей истории — это не попытка убежать от настоящего и не неуверенность перед будущим. Это понимание того, кто мы есть, откуда мы родом. Исходя из нашего опыта, мы можем уверенно двигаться вперёд.

Да, в нашей истории много славных страниц, которыми мы можем гордиться. Нас объединяет память о победе, одержанной в Великой Отечественной войне. Мы горды тем, что именно наши отцы и деды сокрушили тёмную силу нацизма, освободили от неё народы Европы. Мы всегда будем помнить о подвиге своих предков. Красноречивое тому свидетельство — акция «Бессмертный полк», в которой участвуют миллионы российских граждан.

И сегодня немало того, что рождает в нас это чувство. Взять нашу космическую или атомную отрасли — мы по‑прежнему здесь в числе мировых лидеров. А то, что Россия вернулась в мировую политику в качестве одного из важнейших её игроков, разве не повод для гордости? При нашем участии в мире появились новые центры экономического, политического влияния: БРИКС, ШОС, ЕАЭС. Это организации, с которыми невозможно не считаться. Россия является признанным лидером в борьбе с международным терроризмом: одним из самых страшных вызовов современности. Действия российских военных в Сирии доказали всем, что у нас есть хорошо подготовленная армия, современное вооружение.

Сегодня Россия последовательно отстаивает идеалы гуманизма, содействует развитию мультикультурализма, межконфессионального и межэтнического диалога, выступает в защиту традиционных ценностей: брака, семьи, материнства и детства. Политика России пользуется уважением в мире, наши инициативы находят большой отклик у мирового сообщества, приносят ощутимые плоды. Поэтому нам и сегодня есть чем гордиться. И нам не стыдно перед нашими отцами и дедами.

«В парламенте должна кипеть жизнь»

— Какую роль в том, чтобы в обществе было меньше конфликтности, по‑вашему, может играть парламент?

— Парламент — это основной институт демократии. Потому что именно в нём собираются люди, которые представляют разные слои населения, разные политические силы. Это площадка для обмена мнениями, дискуссий, выработки компромиссных, примиряющих — в хорошем смысле этого слова — решений.

И в Госдуме, и в Совете Федерации проходят различные парламентские слушания, «круглые столы» с приглашением экспертов, учёных. В последние годы всё большее распространение получает практика, когда на обсуждение законов приходят обычные люди. Скажем, когда принимали закон о реновации, жители пятиэтажек, их представители пришли в парламент, и там шла бурная дискуссия. В итоге закон доработали с учётом мнения граждан, и они с ним согласились. А ведь если бы такое совместное обсуждение не состоялось, реакция людей могла бы быть совсем иной.

Парламент оправдывает своё предназначение тогда, когда в нём кипит жизнь. Это в полной мере относится и к региональным парламентам. Только так можно находить оптимальные решения волнующих людей проблем. Принимаемые нами законы должны приводить не к разладу, не к конфликтам, а к согласию на основе баланса интересов всех слоёв общества, всех народов и конфессий.

Да, иногда парламенты вынуждены принимать непопулярные решения. Но ещё хуже, когда политики что‑то обещают и не делают. Вот это вызывает особенно сильное и справедливое возмущение граждан. Поверьте, когда людям честно говоришь, глаза в глаза, — я по своему опыту знаю — что сейчас то‑то и то‑то мы сделать не можем, но сделаем тогда‑то, люди воспринимают это с пониманием. Власти не надо прятать голову в песок, она должна говорить людям правду. И тогда восприятие непопулярных решений будет не столь острым, не приведёт к какому‑то напряжению в обществе.

— За осеннюю сессию планируется принять больше 600 законов. Члены Совета Федерации собираются не так часто, как депутаты Госдумы. Как они успевают вникнуть в суть этих законов и отфильтровать то, что кажется сенаторам «законодательным браком»?

— Во‑первых, не надо пугать читателей количеством законов. Да и закон закону рознь. Это может быть какой‑то новый, серьёзный, фундаментальный закон. А может быть всего лишь одна маленькая поправка в уже действующий акт, но формально, юридически это тоже новый закон. Мы в Федеральном собрании следим за практическим исполнением законов, прислушиваемся к мнениям экспертов и иногда проводим «донастройку» законодательства, исправляя допущенные ранее погрешности. Из этих 600 законов большая часть — как раз такая «донастройка». Для нас важно прежде всего качество законов, а не их количество.

Во‑вторых, давайте уточним, откуда, собственно, берутся законы. В восприятии обывателя это нередко выглядит так: вот сидят депутаты, сенаторы и думают, что бы ещё такое изобрести, как бы побольше законов сочинить. Этакое стахановское движение… На самом деле повестку законодательной работы Совета Федерации как палаты регионов диктуют именно регионы. И активность сенаторов в этом плане в последние годы существенно выросла. Сенаторы участвуют в судьбе закона ещё на стадии его разработки, затем — на стадии нулевого чтения, сопровождают его во всех трёх чтениях в Государственной думе. Мы следим за тем, чтобы все проекты, затрагивающие интересы регионов, были своевременно направлены в субъекты Федерации и получили от них отзывы. Нам важно знать, сколько регионов данный закон поддержали, а сколько нет. И поэтому, когда принятый Думой закон поступает в Совет Федерации, он нам хорошо известен, понятен. Бывают случаи, когда депутаты принимает не все поправки членов Совета Федерации. Тогда идёт диалог: с чем‑то мы соглашаемся, снимаем поправки, но если мы считаем их принципиальными, то бьёмся до последнего. В конце концов, мы имеем право отклонить закон с созданием согласительной комиссии. И, после того как комиссия его доработает, закон будет повторно рассмотрен.

 «Уехали влюблённые в Россию»

— Недавно в Санкт-Петербурге прошла Ассамблея Межпарламентского союза. Как вы оцениваете её итоги?

— Мы поставили себе задачу провести ассамблею на самом высоком уровне. Работали над этим практически год. Мы рассчитывали, что в Петербург приедут 1400 человек, так нам говорило руководство МПС по опыту предшествующих ассамблей. В итоге же оказалось более 2,5 тыс. участников из 160 стран, около 90 председателей палат парламентов. За все 128 лет существования Межпарламентского союза ассамблея в Санкт-Петербурге стала самым представительным собранием парламентариев со всего мира.

— Несмотря на все санкции и попытки изоляции России…

— Да, несмотря на это. Я даже больше скажу. Мои коллеги, председатели парламентов, подходили ко мне и говорили: одним таким мероприятием вы полностью сокрушили стереотипы о России и о вашем президенте, которые формировались Западом все последние годы. Участники форума уехали влюблённые в Россию, влюблённые в Санкт-Петербург, дав высочайшую оценку уровню организации форума.

Ведь надо было такое количество гостей разместить, наладить транспортное обслуживание, подготовить насыщенную культурную программу, не говоря уже об организации самой работы ассамблеи! Помимо собственно пленарных заседаний, состоялся форум молодых парламентариев, форум женщин-парламентариев, прошли заседания комитетов, рабочей группы по Сирии, двусторонние переговоры делегаций. Это колоссальный труд. Мы все работали с раннего утра и до поздней ночи. Приятно, что наш труд получил только положительные оценки.

Российская делегация провела в общей сложности более 80 двусторонних встреч, эти контакты станут заделом на годы вперед. Содержание многих встреч было конкретным, высказаны интересные предложения по развитию экономического и гуманитарного сотрудничества. Сейчас мы всё это анализируем, направляем для рассмотрения в российские министерства и ведомства. Кроме всего прочего, нам удалось добиться, чтобы в Петербург приехали делегации и КНДР, и Южной Кореи. Это первый шаг к возможному диалогу двух государств.

На форуме прозвучали очень жёсткие оценки председателя парламента Венгрии и других делегатов в отношении закона Украины об образовании, необходимости уважения языка и традиций проживающих в этой стране национальных меньшинств. Надеемся, что этот сигнал будет услышан в Киеве, решившем проигнорировать ассамблею, в очередной раз самоизолироваться от участия в диалоге парламентариев практически всего мира.

Мы ещё раз смогли убедиться: межпарламентская дипломатия и неформальное общение «на полях» подобных форумов играют колоссальную роль. В отличие от некоторых других международных парламентских структур здесь российская делегация чувствовала себя в кругу коллег, партнёров, свободных от ангажированности и политизированности. За всё время работы ассамблеи не было ни одного антироссийского выпада. Хотя среди 160 делегаций было достаточно представителей западных стран.

Очень важно, что ассамблея стала реальным шагом на пути открытого обсуждения всего комплекса волнующих мир проблем, консолидации международного парламентского сообщества.

Интервью газете: Еженедельник «Аргументы и Факты» № 44 01/11/2017 г.