«Парламентская газета» опубликовала эксклюзивное интервью с почётным Председателем Совета Федерации Егором Строевым, в котором он анализирует все этапы формирования и деятельности палаты, поддерживая сегодняшний курс руководства СФ, а также высказывается за постепенный переход к всенародному избранию сенаторов.
Наш собеседник — почётный Председатель Совета Федерации Егор Строев и сегодня представляет в Совете Федерации Орловскую область, которую возглавлял долгие годы. Сейчас он является членом Комитета по правовым и судебным вопросам, а в 1996–2001 годах был Председателем Совета Федерации второго созыва. Егор Строев — первый в России полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством». В преддверии 105-летия отечественного парламентаризма мы попросили Егора Семёновича вспомнить, каким был Совет Федерации в те годы, когда он его возглавлял.
— Российский парламентаризм постсоветского периода стал складываться и получил развитие после принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР 12 июня 1990 года и Конституции Российской Федерации 12 декабря 1993 года. Вы, Егор Семёнович, очевидец и активный участник этих событий. Как они вам видятся сегодня и насколько кардинальными были перемены по сравнению с системой, которая существовала до этого?
— Формирование властной системы постсоветской демократической России происходило в принципиально новых условиях. Это — и рыночная экономика, и отличное от прежнего отношение к собственности, и многопартийность, новые гражданские права и обязанности. В 1993 году был сформирован двухпалатный парламент — Совет Федерации и Государственная Дума. Я был участником Конституционного совещания, которое выработало проект Конституции, и одним из всенародно избранных членов Совета Федерации 1993 года.
Совет Федерации — принципиально новая палата в отличие от Совета национальностей советского времени. Она изначально замышлялась как палата регионов. Я считаю правильным, что мы тогда ушли от национального принципа, а на первое место поставили представительство интересов регионов. Принципиально отличается Совет Федерации и от Государственной Думы. Период 90-х годов был периодом революционного романтизма. Царили всеобщая вера в демократию и надежды на светлое будущее. Но тот революционный пафос, с одной стороны, и отсутствие опыта построения новой системы власти, с другой, первоначально привели к острому противостоянию политических партий в Государственной Думе. В Совете же Федерации, где не было партийного разделения, шёл поиск согласованных решений.
Не было ещё основных конституционных законов, Гражданского, Уголовного и других кодексов. Нам пришлось начинать с наполнения каркаса государственности сначала конституционными законами, а потом уже принимать другие законодательные акты для организации нормальной жизни нашего общества. Процесс шёл тяжело, с большими противоречиями. Усугубляла ситуацию позиция отдельных депутатов, что приводило порой к острому противостоянию даже не по политическим основаниями, а в силу разного интеллектуального уровня людей. Совет Федерации прошёл через этот плавильный котёл и сложился как законодательный орган.
— А в какой обстановке принимались в то время законы?
— Законодательные инициативы исходили от исполнительной власти, Президента страны, обеих палат Федерального Собрания, регионов. Чаще всего вносили законы по социальным вопросам, при этом требовали — дайте денег. Как‑то мы проанализировали принятые Государственной Думой законы, и выяснилось, чтобы их исполнить, необходимо иметь семь федеральных бюджетов. Поэтому вставал вопрос, особенно во втором созыве Совета Федерации, как ограничить непомерные амбиции тех или иных политических партий. Тогда наша палата от 30 до 45 процентов законов, принятых Государственной Думой, отклоняла или возвращала на доработку.
— Главным итогом деятельности Совета Федерации второго созыва, когда вы, Егор Семёнович, были его Председателем, называют становление этого органа как палаты регионов. Как повлиял этот процесс на жизнь страны прежде всего на местах и было ли ощущение, что Центр и регионы стали ближе друг к другу?
— Второй состав Совета Федерации я считаю самым удачным и конструктивным на том этапе становления системы власти в России. Согласно нормам, в палате были представлены по два депутата от каждого региона — губернатор и председатель Законодательного собрания. Что это давало? После захлестнувшего страну «парада суверенитетов» у некоторых регионов возникло желание приобрести самостоятельность в качестве отдельного государства. Самым ярким примером стала Чечня, которая ещё до принятия Конституции заявила о своём выходе из состава России. Но когда представители субъектов Федерации оказывались в одном зале, начиналась дискуссия. И в этой дискуссии, как правило, все амбиции затихали. Уверен, что в борьбе с суверенизацией и попытками вырваться из состава страны Совет Федерации сыграл огромную роль. У руля регионов стояли всенародно избранные губернаторы — люди, ещё помнившие единую страну, прошедшие через распад СССР и даже в мыслях не допускавшие раскола новой России. Я уверен, что если бы тогда тот же Дудаев сел вместе с Аушевым, Шаймиевым в зал Совета Федерации, то ни первой, ни второй войны в Чечне не было.
Когда по предложению Ельцина появилась возможность заключать соглашения между Центром и регионами, бумажная суверенизация покатилась по всей стране. Я тогда выступил решительно против, о чём и заявил Президенту. Нельзя педалировать тему суверенитета, пытаться отделить голову от сердца — центральную власть от регионов. Наоборот, надо сплачивать регионы, разрабатывать и осуществлять программы социально-экономического развития страны и её субъектов, что мы и начали делать.
Возникали и другие вопросы, в том числе вопросы взаимоотношений с федеральной исполнительной властью. Так, однажды в ответ на приглашение выступить в Совете Федерации премьер Виктор Степанович Черномырдин, с которым у меня были очень хорошие личные отношения, сказал: «Запишите это в Конституции, тогда я приду к вам, выступлю». На это я ответил шуткой: «Виктор Степанович, в этом зале сидит вся Россия. Если вы в этот зал не придёте, идти больше некуда. Другого такого зала в России нет». Он на это ответил с улыбкой: «Ладно, завтра я к вам приду». После этого у нас бывали и другие премьер-министры. И это было правильно. Те годы были тяжёлые. Низкие цены на энергоносители, разрушенная экономика, процессы приватизации. Надо было совместно решать, как социально поддержать малообеспеченные слои населения.
Именно тогда мы вели с Минфином баталии, доказывая, что финансы должны находиться не только на федеральной вершине, но и на самом низшем уровне власти. И достигли соглашения — 50 процентов финансов оставляем в Центре, а 50 — отправляем в регионы и местному самоуправлению. То же было по Дорожному фонду, по закону о малом и среднем бизнесе.
На том этапе Совет Федерации, как Антей, удержал страну от распада, стал мощным стабилизирующим фактором властной системы России.
— Исходя из сказанного вами, представляется закономерным, что именно в тот период по инициативе Совета Федерации было начато проведение Петербургского, а позже Байкальского экономических форумов. Как родилась эта инициатива и в чём вы видите главное значение этих на сегодняшний день признанных и авторитетных мероприятий?
— В тот период, когда мы сформировали систему законодательной и исполнительной власти, естественно, встал вопрос о путях развития экономики страны. Я знал одно святое правило науки: пока публично не апробируешь ту или иную программу, нельзя приступать к её реализации. Поэтому был решительным сторонником того, чтобы найти площадку, где могли бы столкнуться любые, даже диаметрально противоположные мнения. И в качестве такой площадки мы предложили создать Петербургский экономический форум. Первый форум провели в Таврическом дворце. Приехали разные люди, мы дали возможность высказаться даже самым ярым антагонистам.
На один из форумов я пригласил руководителя Международного валютного фонда Мишеля Камдессю. Он вышел на трибуну, стал выступать и неожиданно прочитал стихи Пушкина: «Как государство богатеет, и чем живёт, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет…» В зале все зааплодировали, засмеялись. Простые и понятные, знакомые многим строки Пушкина на форуме оказались откровением. Сколько бы и чего бы мы ни рассказывали, но если производство не работает, если простого товара нет, то товарно-денежные отношения не работают. Что доходчиво и показал этот крупный международный чиновник. Есть формула — «деньги делают деньги». Можно жить по ней, когда у тебя за спиной огромное производство, огромный промышленный и аграрный потенциал. Тогда можешь поиграть в банковской системе и заработать деньги. Но государство — не игрок. Государство должно давать рабочие места, готовить кадры, способствовать внедрению современных технологий, осуществлять революционные прорывы в экономике.
Мы заложили на Петербургском форуме фундамент для дискуссий о путях дальнейшего развития нашего общества — экономического, социального, политического. На основе проходивших там обсуждений, анализа материалов форума Совет Федерации предлагал свои решения, которые переплавлялись в законодательную базу.
Потом мы обратили внимание на то, что интеллектуальные силы собираются в европейской части России, а наши Сибирь и Дальний Восток остаются вроде на обочине. Тогда и внесли предложение — с учётом развивающихся «азиатских тигров» проводить подобный форум и на востоке страны, приглашая на него для изучения опыта представителей ведущих стран. Совет Федерации запустил корабль Байкальского экономического форума, и я скажу, что он поплыл достойно.
Я убеждён, что эти форумы ещё внесут весомую лепту в поставленную Президентом России задачу по модернизации и переходу страны на инновационный путь развития. А нынешний состав Совета Федерации также активно поддерживает эти процессы в своей законотворческой деятельности.
— За время существования Совета Федерации неоднократно изменялся порядок его формирования. Какие плюсы и минусы вы видите в этом процессе? Как относитесь к идее выборности членов Совета Федерации?
— На третьем этапе формирования Совета Федерации, который начался с 2001 года, в палату стали входить представители от законодательной и исполнительной власти регионов. Честно скажу: кое‑кому показалось, что у регионов слишком много власти, у их руководителей растут амбиции, перехлёстывая порой через край, что нужна узда на губернаторов. Исходя из этого, и было предложено заменить в Совете Федерации первых лиц исполнительной и представительной власти регионов. Что и сделали. Да, может, на том этапе это было правильно. Одновременно ушли от всенародных выборов губернаторов, сделали их назначаемыми с тем, чтобы за нарушения, упущения или неспособность работать у центральной власти были рычаги воздействия на глав регионов.
Сегодня опять меняется законодательная база по формированию Совета Федерации. Некоторые политические партии, обладающие большинством, хотели бы все вопросы брать под собственный контроль, в том числе контролировать каждого члена Совета Федерации, как это произошло с губернаторами. Выскажу своё мнение. В своё время мы изучали опыт аналогичных палат Франции, Германии, США и других стран зрелой демократии. Во Франции сенаторы избираются всенародно и от регионов. Поэтому они голосуют и за законы государства, и за интересы регионов. Соответственно, отчитываются перед своим населением. В Германии, наоборот, — верхняя палата, бундесрат, не избирается. Но при этом нет и деления по политическим партиям. Я считаю, что и у нас хотя бы одна палата должна отстаивать не политические интересы какой‑то партии, а прежде всего интересы регионов, всего народа. Поэтому разгоревшийся сейчас спор — о праве отзыва своего представителя из Совета Федерации — я считаю спором ушедшего времени. Нам надо решить другой принципиальный вопрос — какую систему построения власти мы выбираем? Если выборную, то надо смело идти на всенародное избрание. Я сторонник такого подхода. Это чище, демократичнее. Я поддерживаю мнение главы Совета Федерации Сергея Миронова касательно того, что мы рано или поздно придём к необходимости всенародного избрания Совета Федерации.